разговаривать, Дэвид. Или с кем-нибудь еще в этом роде. Они все просто хотят, чтобы я простила Адриана и вернулась к нему. Я не могу сделать этого.

— Вау.

— Вау? Вау что?

— Ничего, я просто... — он делает паузу. — Думаю, я на самом деле верю, что ты не вернешься к нему в этот раз.

— И почему же?

— Как правило, всякий раз, когда ты расходишься с ним и «бросаешь» его, ты говоришь: «Я не буду возвращаться к нему», но всегда делаешь это. Довольно ново услышать от тебя: «я не могу», — в его голосе слышится гордость. — Уйти от него нужно было уже давно, и я с нетерпением жду, наконец, увидеть тебя снова счастливой.

— Спасибо тебе, Дэвид, — говорю я. — Могу я рассказать тебе кое-что?

— Это то, что я думаю?

— Мы занимались сексом прошлой ночью, — я должна сказать ему это. Он должен знать. — Не один раз! И это было грубо, и горячо, и просто... Это было хорошо! Так офигенно хорошо!

— Пэрис...

— Я не хотела, чтобы он останавливался! Это было просто... Я на самом деле стала влажной, только подумав об этом... Это было, как одна из тех историй, которые ты рассказываешь мне, о твоих горячих встречах на одну ночь, но это была я. Это была я, Дэвид! И угадай, что еще?

— Что еще, Пэрис?

— Его член огромный...

Он громко вздыхает.

— Я не была уверена, что когда-либо буду в состоянии принять его, как и не думала, что он поместится в мой рот, но он поместился! И я полагаю, ему понравилось то, как глубоко в моей глотке он был. Сначала Блейк сказал мне сосать его медленно, так что...

На другом конце послышался громкий и внезапный сигнал.

— Дэвид? — я не слышала его. — Дэвид? Дэвид, ты здесь? — смотрю на свой телефон и вижу, что он прислал сообщение:

«Люблю тебя, Пир-Пир. Рад, что ты веселишься. Позвони мне, когда расхочешь говорить про член другого мужика».

Смеясь, кладу телефон в комод. Я не собираюсь пользоваться им снова до того момента, как буду уезжать; оставшееся время, пока я здесь, хочу сосредоточиться на Блейке.

— Пэрис? — Блейк заходит в комнату. — Ты готова?

Я киваю, и он помогает мне надеть пальто. Взяв мою руку, проходит со мной в гараж.

— Блейк, дороги все еще плохие. Зачем нам твоя машина?

Он не отвечает. Просто указывает мне садиться на пассажирское место.

Как только он садится за руль, проворачивает зажигание и включает печку.

— Тебе удобно?

— У тебя суицидальные наклонности, Блейк? — я скрещиваю руки. — Потому что у меня нет. Ты слышал новости, дороги еще полностью перекрыты.

— Мы никуда не собираемся.

— Мы просто собираемся сидеть здесь?

— Не совсем, — он наклоняется и целует меня, перегнувшись через ручной тормоз. — Я собираюсь целовать тебя, пока ты не сможешь дышать, а потом собираюсь трахнуть тебя на заднем сиденье.

— Это то, что ты называешь свиданием?

— Я никогда не говорил, что это свидание.

— Ты говорил, что сводишь меня куда-то.

— Свожу в том смысле, что ты не будешь взаперти. Разве мы не снаружи?

Так же сильно, как сейчас хочу ударить его по лицу, я не могу сдержать смех.

— Ты действительно что-то. Знаешь это? И это, наверное, причина того, что у тебя никогда не было девушки.

— Если бы она у меня была, она бы постоянно пила, играя в «Я никогда не...», потому что я бы убедился, что мы целовались и занимались сексом везде... — он ласкает мою щеку тыльной стороной ладони. — Я бы никогда не был достаточно терпеливым, чтобы дождаться уединения.

Я краснею, и Блейк снова целует меня, передвигаясь на мою сторону машины. Он шепчет, медленно расстегивая куртку.

— Есть ли что-либо, что я могу сказать, чтобы ты осталась еще на неделю?

Я качаю головой.

— Ты уверена?

Я втягиваю воздух и бормочу «да», когда он расстегивает мой лифчик.

— Ну, в таком случае... — Блейк расстегивает мои джинсы. — Давай посмотрим, смогу ли я вместо этого что-то сделать...

Глава 11

Я не хочу уезжать из Вашингтона. Никогда.

Хочу остаться здесь и заниматься сексом с Блейком весь день, каждый день, но я знаю, что это невозможно. Нереально.

Произошедшее с нами за последние полторы недели — это то, что я всегда буду помнить, но и то, что я не могу оставить в прошлом.

Шторм заканчивается, а у него есть фирма, чтобы заниматься ею.

У меня есть жизнь, которую нужно восстанавливать. Рано или поздно.

Может быть, из-за этого никто из нас и не произносит ни слова этим утром, и мы смотрим друг на друга не больше секунды.

Не уверена, сколько раз перепроверила свою сумку, зная, черт возьми, что у меня все есть. Я просто тяну время, потому что это не так просто, как я думала.

Чуть раньше утром, когда мы проснулись, Блейк оставил мне на тумбочке последний подарок. Это была маленькая серебряная коробочка, где лежало две вещи: билет на самолет до Нэшвилла с рейсом через четыре дня со словом «Останься», написанным сверху. И маленький брелок в виде серебряного самолета со словами «Ты на моем месте», выгравированными на крыльях.

Я бы хотела взять и то, и другое, сказать ему «хорошо» и остаться, но не могла этого сделать. Вместо этого я повесила брелок на свой браслет и написала на билете «Я не могу...».

— Я готова, — говорю, когда вхожу в гостиную.

— Хорошо, — Блейк встает с дивана и забирает мою сумку, направляясь в гараж. Он смотрит на меня еще раз, прежде чем тронуться. — Я наслаждался каждой секундой, пока ты была здесь.

— Я тоже.

Мы молчим всю дорогу до аэропорта. Здесь нечего сказать.

Я смотрю на него всякий раз, когда мне выпадает такая возможность, пытаясь убедиться, что запомнила каждую деталь, и каждый раз, когда он бросает взгляд на меня, делаю вид, что не смотрела.

Приехав в аэропорт, он хватает мою сумку и открывает дверь, провожая меня внутрь, как настоящий джентльмен.

Забирая у него свою сумку, я избегаю зрительного контакта.

— Спасибо большое, что позволил мне остаться с тобой, Блейк. Я действительно ценю это.

— Не за что.

— И, эм... секс был нормальным.

Он обхватывает пальцами мой подбородок.

— Нормальным? — Блейк вздергивает брови.

— Мне нужно дать тебе определение этому слову?

Он обхватывает руками мою талию и прижимает губы к моим.

— Я уверен, что через неделю ты все еще будешь думать, как «нормально» это было.

— Может быть.

Обнимая меня чуть-чуть сильнее, он вздыхает.

— Что самое ужасное могло бы случиться, если бы ты осталась со мной еще на четыре дня?

Я открываю рот, чтобы сказать «ничего», но останавливаюсь.

— Чувства.

Не понимая последствий этого, он целует мой лоб и шепчет:

— Я был