- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (45) »
этом объявили в зале, и после краткого перерыва спектакль продолжился.
Дениз, как могла, утешала звезду на заднем сиденье «ягуара», который Шерман во весь опор гнал к больнице. Не отрывая полотенца от лица, Клэрион почти вбежала в здание.
Вскоре врач пригласил зайти Шермана и Дениз.
— По-видимому, произошел контакт с неким раздражающим веществом, от которого у нее воспалилась кожа. Вы не знаете, она не пользовалась никакой новой косметикой?
Дениз покраснела:
— Грим накладывала не она, а я.
— С кожей заранее не угадаешь, — вмешался Шерман. — Кому-то косметика подходит, у кого-то вызывает реакцию.
— Нет, это не аллергия, — покачал головой врач. — По нашим первым предположениям, это ожоги кислотой.
— Кислотой? — ужаснулся Шерман. — Театральный грим не содержит кислот.
— Я сообщу вам о результатах обследования, — пообещал врач. — Возможно, пациентку придется перевезти во Френчи, в ожоговый центр.
— Ничего не понимаю. Это же бессмыслица.
— Поиски смысла — не наше дело, — отозвался врач. — Нам требуется только выявить причину ожогов.
На следующее утро таблоиды вышли с заголовками типа «Агония на сцене», красовавшимися на первых полосах. Театр осадили журналисты, убитые горем поклонники и владельцы билетов, требовавшие возврата денег. В своем кабинете наверху Хедли Шерман проводил экстренное совещание с Фрэнсисом Мелмотом, седовласым председателем совета попечителей. Мелмот взирал на директора с высоты своих шести футов и восьми дюймов. — Кожа сильно пострадала, — объяснял Шерман. — Увы, ущерб может оказаться необратимым. — Хедли, это же кошмар, — отозвался Мелмот. — Как такое могло случиться? — Очевидное объяснение — реакция кожи на грим. Жжение ощущалось повсюду, где он был наложен. Частично грим остался на полотенце, состав сейчас выясняют. — Вы, конечно, уже беседовали с гримером? — С Дениз Пирсолл. — Она ведь, кажется, костюмер? — Да, но ей был поручен и грим. Она в состоянии полного шока. Клэрион она красила своим гримом, точно таким же, каким пользуются все актеры. — А упаковки были новыми? — Ну разумеется. — Значит, испорченной могла оказаться вся партия грима? И во всем виноват производитель? — Мелмот прежде всего стремился возложить вину на кого-нибудь постороннего. — Верится с трудом. В больнице сказали, что это кислотные ожоги. Кислота в производстве грима не применяется. — Если гримершу признают виновной, это меня не удивит, — заявил Мелмот. Оборот, который принял разговор, не обрадовал Шермана. — Я не говорил, что во всем виновата Дениз. Она давно работает в театре и пользуется доверием. — Но кто-то же должен ответить за случившееся. Хедли, еще неизвестно, чем все это обернется для нас. Возможно, нам предъявят иск на кругленькую сумму. Или на непомерно большую сумму — если выяснится, что лицо Клэрион обезображено навсегда. Предчувствуя, что на этот раз несправедливо обвинят его самого, Шерман изумился силе собственного гнева: — Хочу напомнить совету, что меня принудили ангажировать эту чертову знаменитость. Актриса из нее никакая. Мелмот предпочел пропустить его вспышку мимо ушей. — Клэрион ни на что не жаловалась до начала спектакля? — Нет, первые тревожные признаки мы заметили уже на сцене, минут через двадцать после того, как ей наложили грим. Ума не приложу, почему реакция проявилась с такой задержкой. — Вы уже конфисковали этот злополучный грим? Шерман с досадой шлепнул себя ладонью по лбу. — А ведь верно! Мы сейчас же конфискуем весь грим, которым пользовались вчера вечером, и запрем его в сейф. Зазвонил телефон, Шерман порывисто схватил трубку. Администратор сообщила: — Внизу ждет полиция, сэр. — Полиция?.. Только ее нам здесь не хватало.
Спокойным, доброжелательным тоном Хедли Шерман известил полицейских о том, что в их присутствии нет необходимости. Старший из двух полицейских в форме, сержант с начальственными манерами как минимум старшего инспектора, заявил: — Это не вам решать, сэр. Мы на вас не работаем. — Понимаю, но это мой театр. Я здесь директор. Сержант повернулся к своей спутнице: — Видите, он здесь директор. Значит, мы попали по адресу. — Слова были приправлены изрядной долей сарказма. Шерман с нажимом повторил: — В вашем присутствии нет необходимости. Я крайне занятой человек. — В таком случае разрешите представить вам констебля Рид. Рид умеет быстро вести записи, так что она будет кстати. Молодая женщина-полицейский взглянула на Шермана и подмигнула, словно предлагая ему сделать для нее исключение. — А я сержант Докинз, — неумолимо продолжал ее спутник. — Мы здесь в связи со вчерашним инцидентом в вашем театре. — Инцидентом? — По мнению Шермана, в этом слове отчетливо звучал опасный намек. — Нет, инцидентом я бы случившееся не назвал. Одной из актрис нездоровилось, только и всего, и теперь мы решаем эту проблему своими силами. — Решаете? — Разумеется. Это моя работа. — А мы расследуем. Это наша работа. Шерману показалось, что он участвует в каком-то спектакле театра абсурда. — Кто вас прислал? — Нам сообщают обо всех случаях серьезных травм и других повреждений необъяснимого характера, с которыми пациенты поступают в отделение травматологии и экстренной помощи. Вы видели, что произошло вчера вечером? — Во время премьер я всегда нахожусь в зрительном зале. Констебль Рид вела записи — и вправду с невероятной быстротой. — Незачем все это записывать. — Вы свидетель, — объяснила она. — Но в том, что случилось, нет никакого криминала. Послушайте, все мы чрезвычайно обеспокоены вчерашними событиями, и я намерен тщательно расследовать их обстоятельства. — Вот и мы тоже, — подхватил Докинз. — Как и пресса, судя по всему. Видели, сколько газетчиков толпится внизу? — Естественно, неожиданно закончившийся спектакль с участием такой знаменитости, как мисс Калхаун, вызывает интерес общественности. Но никаких законов никто не нарушал. — А вот этого мы не знаем — верно? Или нет? — Сержант выразительно вскинул брови. — Сейчас она в больнице с ожогами… — Знаю, — перебил Шерман. — Я сам отвез ее туда. — Когда вы заметили, что с мисс Калхаун что-то стряслось? — Когда она пропустила свою реплику и завизжала. — Вы видели ее до спектакля? — Я — нет. Но те, кто ее видел, утверждают, что она была в прекрасном настроении. — Она гримировалась сама? — Нет. У нее нет опыта работы в театре, поэтому мы приставили к ней костюмера, который и
На следующее утро таблоиды вышли с заголовками типа «Агония на сцене», красовавшимися на первых полосах. Театр осадили журналисты, убитые горем поклонники и владельцы билетов, требовавшие возврата денег. В своем кабинете наверху Хедли Шерман проводил экстренное совещание с Фрэнсисом Мелмотом, седовласым председателем совета попечителей. Мелмот взирал на директора с высоты своих шести футов и восьми дюймов. — Кожа сильно пострадала, — объяснял Шерман. — Увы, ущерб может оказаться необратимым. — Хедли, это же кошмар, — отозвался Мелмот. — Как такое могло случиться? — Очевидное объяснение — реакция кожи на грим. Жжение ощущалось повсюду, где он был наложен. Частично грим остался на полотенце, состав сейчас выясняют. — Вы, конечно, уже беседовали с гримером? — С Дениз Пирсолл. — Она ведь, кажется, костюмер? — Да, но ей был поручен и грим. Она в состоянии полного шока. Клэрион она красила своим гримом, точно таким же, каким пользуются все актеры. — А упаковки были новыми? — Ну разумеется. — Значит, испорченной могла оказаться вся партия грима? И во всем виноват производитель? — Мелмот прежде всего стремился возложить вину на кого-нибудь постороннего. — Верится с трудом. В больнице сказали, что это кислотные ожоги. Кислота в производстве грима не применяется. — Если гримершу признают виновной, это меня не удивит, — заявил Мелмот. Оборот, который принял разговор, не обрадовал Шермана. — Я не говорил, что во всем виновата Дениз. Она давно работает в театре и пользуется доверием. — Но кто-то же должен ответить за случившееся. Хедли, еще неизвестно, чем все это обернется для нас. Возможно, нам предъявят иск на кругленькую сумму. Или на непомерно большую сумму — если выяснится, что лицо Клэрион обезображено навсегда. Предчувствуя, что на этот раз несправедливо обвинят его самого, Шерман изумился силе собственного гнева: — Хочу напомнить совету, что меня принудили ангажировать эту чертову знаменитость. Актриса из нее никакая. Мелмот предпочел пропустить его вспышку мимо ушей. — Клэрион ни на что не жаловалась до начала спектакля? — Нет, первые тревожные признаки мы заметили уже на сцене, минут через двадцать после того, как ей наложили грим. Ума не приложу, почему реакция проявилась с такой задержкой. — Вы уже конфисковали этот злополучный грим? Шерман с досадой шлепнул себя ладонью по лбу. — А ведь верно! Мы сейчас же конфискуем весь грим, которым пользовались вчера вечером, и запрем его в сейф. Зазвонил телефон, Шерман порывисто схватил трубку. Администратор сообщила: — Внизу ждет полиция, сэр. — Полиция?.. Только ее нам здесь не хватало.
Спокойным, доброжелательным тоном Хедли Шерман известил полицейских о том, что в их присутствии нет необходимости. Старший из двух полицейских в форме, сержант с начальственными манерами как минимум старшего инспектора, заявил: — Это не вам решать, сэр. Мы на вас не работаем. — Понимаю, но это мой театр. Я здесь директор. Сержант повернулся к своей спутнице: — Видите, он здесь директор. Значит, мы попали по адресу. — Слова были приправлены изрядной долей сарказма. Шерман с нажимом повторил: — В вашем присутствии нет необходимости. Я крайне занятой человек. — В таком случае разрешите представить вам констебля Рид. Рид умеет быстро вести записи, так что она будет кстати. Молодая женщина-полицейский взглянула на Шермана и подмигнула, словно предлагая ему сделать для нее исключение. — А я сержант Докинз, — неумолимо продолжал ее спутник. — Мы здесь в связи со вчерашним инцидентом в вашем театре. — Инцидентом? — По мнению Шермана, в этом слове отчетливо звучал опасный намек. — Нет, инцидентом я бы случившееся не назвал. Одной из актрис нездоровилось, только и всего, и теперь мы решаем эту проблему своими силами. — Решаете? — Разумеется. Это моя работа. — А мы расследуем. Это наша работа. Шерману показалось, что он участвует в каком-то спектакле театра абсурда. — Кто вас прислал? — Нам сообщают обо всех случаях серьезных травм и других повреждений необъяснимого характера, с которыми пациенты поступают в отделение травматологии и экстренной помощи. Вы видели, что произошло вчера вечером? — Во время премьер я всегда нахожусь в зрительном зале. Констебль Рид вела записи — и вправду с невероятной быстротой. — Незачем все это записывать. — Вы свидетель, — объяснила она. — Но в том, что случилось, нет никакого криминала. Послушайте, все мы чрезвычайно обеспокоены вчерашними событиями, и я намерен тщательно расследовать их обстоятельства. — Вот и мы тоже, — подхватил Докинз. — Как и пресса, судя по всему. Видели, сколько газетчиков толпится внизу? — Естественно, неожиданно закончившийся спектакль с участием такой знаменитости, как мисс Калхаун, вызывает интерес общественности. Но никаких законов никто не нарушал. — А вот этого мы не знаем — верно? Или нет? — Сержант выразительно вскинул брови. — Сейчас она в больнице с ожогами… — Знаю, — перебил Шерман. — Я сам отвез ее туда. — Когда вы заметили, что с мисс Калхаун что-то стряслось? — Когда она пропустила свою реплику и завизжала. — Вы видели ее до спектакля? — Я — нет. Но те, кто ее видел, утверждают, что она была в прекрасном настроении. — Она гримировалась сама? — Нет. У нее нет опыта работы в театре, поэтому мы приставили к ней костюмера, который и
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (45) »