толстые красные ковры, а мебель — в позолоте и завитушках, с обивкой из розового шелка — сделали на заказ легарды из Крайдела. Все свободное пространство пестрело кушетками, пуфиками, подушками всех форм и размеров. Камин, выложенный из светлого камня, никогда не топился, даже лютой зимой, когда стекла расцвечивали ажурные ледяные узоры. Вместо этого по всей комнате чадили тяжелые жаровни, наполняя воздух неприятным удушающим запахом ароматических трав.

Из будуара коридор вел в огромную ванную и спальню. Туда меня пускали редко — тетя предпочитала даже с родственниками общаться в гостиной или будуаре.

Открыв первую дверь, я сразу уловила, что в будуаре что-то происходит. Встретившись взглядами с удивленной Эмми, я прошла внутрь владений тети и заглянула в ее личную комнату. Картине, представшей перед нами, позавидовал бы любой театр! Тетя Севиль восседала в живописном розовом кресле и рыдала в голос, вздрагивая внутри огромного, как торт, платья цвета ванили, обложившись во всех сторон платочками. У ее ног в не менее живописных позах разместились Ольма и Эвила. Старшие сестры тоскливо подвывали, в то время как тетя громко причитала, утирая крупные слезы.

Сколько я себя помню, тетушка вечно или была чем-то недовольна, жалуясь на свою тяжелую долю, или просто рыдала от горя. Каждый день у леди Севиль находился повод для страдания. Начав плакать, тетя выплескивала на любого слушателя море своих обид. То она жаловалась, что из-за брата так и не смогла устроить свою судьбу. То причитала из-за того, что слуги ее не уважают. То сообщала, что положила здоровье на алтарь нашего воспитания. Доказывать ей что-то было бесполезно, с тетей приходилось просто соглашаться. Сегодня у тетушки нашелся очередной повод порыдать, о чем она мне тут же сообщила:

— Моя девочка! Ты уже знаешь? Эти монстры…Эти ужасные монстры явились сюда, чтобы забрать одну из наших крошек! Это какой-то невыразимый кошмар!

Я хотела было поправить тетю, но вовремя себя остановила. Еще никто не знает подробности разговора отца с легардами, так что не стоит раскрывать свою осведомленность. Я только согласно кивнула, спустив Эмми на пол и присев на пуфик рядом с тетей.

— Еще ничего неизвестно, тетя. Зачем так переживать? — мягко заметила я.

— Как зачем?! — воскликнула тетя Севиль, окинув меня заплаканным взором, в котором плескалось удивление. — Легардор последний раз прибывал в княжества во времена сватовства моей прапрапрабабушки! Они явно что-то задумали!

— Разве это возможно? — хмыкнула я под слаженные всхлипы старших сестер.

— Конечно! Это ведь легарды! Это коварные, подлые, ничтожные… монстры! Они увезут Ольму или Эвилу в свои тайные убежища и там сделают с ними что-то ужасное! — взвыла тетя таким заунывным голосом, что старшие сестры не выдержали и разревелись еще больше.

— Виа, — очень тихо шепнула мне на ухо Эмма, — пойдем лучше на коников смотеть, а?

Я улыбнулась девочке и кивнула, вставая с пуфика.

— Да, у них там какой-то артефакт, который и должен сделать выбор, — воскликнула тетя, — но, я уверена, что они как-нибудь так сделают, чтобы выбор пал на Ольму или Эвилу!..

Старшие сестры дружно взвыли.

— Тетя! — закричала Ольма. — Не пугай нас. И так все знают, что эти легарды!..

Ольма не договорила, пытаясь подобрать подходящее сравнение.

— Пойдем, — позвала Эмма и подергала меня за рукав.

Я кивнула, и мы вместе отправились в конюшни. На мгновение я подумала о том, что стоило бы переодеться, но логично предположив, что вряд ли встречу кого-то из гостей среди денников, преспокойно пошла вслед за Эмми в своем простом наряде.

— Запомни, малышка, не стоит слушать то, что говорит тетя и Ольма с Эвилой, — глянув на весело вышагивающую рядом сестричку, произнесла я. — Они совсем ничего не знают, только выдумывают. У легардов нет никаких убежищ и вовсе они не монстры. Не люди, конечно, но и не монстры какие-то.

Чтобы срезать путь, мы нырнули в просвет в живой изгороди из малины. Мама очень любила эту ягоду и приказала садовникам высадить стену из этого кустарника, чтобы скрыть от посторонних глаз то, что происходило на заднем дворе за замком. Гости редко заглядывали дальше гостиных и столовых, а для всех остальных были проходы слева и справа, украшенные декоративными арками. Вот только я никогда не пользовалась официальными выходами, даже в детстве, еще тогда проредив малинник в нескольких местах, которые считала наиболее удобными. Слуги со двора обходили стену, а те, кто служил в доме, — пользовались стеклянной галереей, к которой можно было попасть с лестницы в задней части дома.

— Эмми, только учти, что к «лошадкам» нельзя близко приближаться! — Подходя к воротам конюшни, я обернулась и погрозила сестре пальцем, зная характер малышки, хотя и самой до дрожи между лопаток хотелось отбросить всякий налет воспитания и с визгом залететь внутрь.

— Виа! — взмолилась малышка. — Пойдем! Я так хочу посмотеть!

— Тоже хочу! — я улыбнулась Эмме. — Я про легалов только в книгах читала.

— На невидаль идете смотреть, леди? — усмехнулся Бред, один из конюхов, поравнявшись с нами. — Хал этих красавцев в дальний загон определил, а то наши лошадки сразу перепугались, увидев эту помесь. Да и кони гостей почти все конюшни заняли. Много их наехало! Ох, много!

— Бред, легалы не помесь, а отдельный вид животных. И обитают они только в Легардоре. В тех землях они более распространены, чем у нас лошади, — поучительно сказала я, вспомнив все, что было написано в энциклопедии про полуорлов-полуконей.

— А еще говорят, что легарды в незапамятные времена этих зверей с островов привезли, — хмыкнул здоровяк, невозмутимо вытерев загорелые ручищи о передник.

— Бред, поменьше об этом говори, а то мальчишки побояться легалам овес засыпать, — рассмеялась я.

— Сам будешь! — добавила Эмми и звонко хихикнула вслед за мной. — Пойдем, Виа!

— Да, идем, — согласилась я, беря сестренку за руку и ступая под своды конюшен. И тут же услышала радостное ржание.

— О! Звездочка тебя узнала! — завопила Эмма, подпрыгивая так, что ее светло-желтое платьице взметнулось, зашуршав объемными юбками. Удивляюсь, как в свои небольшие годы Эмми относиться ко всем этим тяжелым и несуразным нарядам, как к само собой разумеющимся вещам. Я люблю что-то попроще и поудобнее, из мягкой ткани, без бантиков и многочисленных вышивок. Сестры же наоборот вздрагивают, охают и ахают при виде кружев, разнообразных тканей, вышивок, туфель, фижм и накладок. И ради того, чтобы надеть это все на себя готовы терпеть тугие объятия корсетов.

Свой первый корсет я порезала