Сержант Пеппер утомленно сидел на краю траншеи. Поболтал ногой и сказал:

— Говорил я тебе, Коту бестолковому, — сними приводной ремень с дизеля и спрячь. А ты что? Не слушаешь командира. Вот дубофаки^[1] и украли дизель. Теперь руками долбить и копать…

— Ты бы лучше мне помог.

— Не могу — я травмированный.

Я поднял глаза. Действительно, живописно. Красная, небритая физиономия, усыпанная свежими царапинами и заклеенная кое-где неаккуратно отрезанными кусочками пластыря.

— Сэр Жант, глядя на вас, можно испортить аппетит.

— Ты поговори, мне, поговори…

— Говорил я тебе, — передразнил я его, — надевай парашют, наде…

Еле увернулся от пущенного куска земли. Понятно, командира лучше сейчас не трогать.

Вчера мы красили крышу у какого-то полутораэтажного сооружения. Сержант начал красить скат сверху вниз, докрасил до конца и попытался вылезти на гребень крыши, осторожно наступая на покрашенный кусок. Со свистом пронесся этот, с позволения сказать, маляр по скату невысокой крыши и вломился в куст акации. Медленно падал он сквозь колючие ветки, сопровождаемый сыплющимися листьями, сломанными сучками и плотным потоком междометий эротического характера. Я же позволил себе посмеяться…

А с утра — новая напасть. Пару дней назад в кустах у КСП^[2] я нашел брошенный компрессор, вырезал к нему из пожарного рукава приводной ремень и присоединил к этому сооружению отбойный молоток. После этого наша спецбригада из двух человек стала бить все рекорды по проходке никому не нужных траншей. Народ потянулся смотреть, понял идею, но повторить ее, естественно, не смог. А наше произведение почему-то стали упорно называть «дизелем».

И вот с утра оказалось, что компрессор злодейски украден и мы обречены вернуться к старому способу — лом и лопата. Идея отбить свое штурмом была с ходу отвергнута из-за малочисленности нашей бригады и хорошей физической подготовки потенциального противника. А издалека доносился задорный треск теперь уже дубофаки били рекорды выкапывания траншей.

На меня упала тень. Свесив через ремень толстое пузо, насупив помятое заспанное лицо, почти закрытое здоровенной пограничной панамой, на нас смотрел Комиссар стройотряда факультета.

— Где дизель? — невнятно спросил он, дожевывая что-то.

Я помалкивал.

— Украли, — вздохнул Сержант.

— Не знаю, как вас и назвать, — процедил старший лейтенант и двинулся действовать на нервы другим.

Я подождал пару минут, пока он удалился за границу слышимости и сказал:

— Сэр, мы с вами слушали сейчас образец классической японской поэзии…

Сержант Пеппер заинтересованно посмотрел на меня. Я встал в позу декламатора классических пятистиший и произнес:

— Здорово, — восхитился командир, — но мне больше нравится другое:

Неплохо начать рабочий день с японской поэзии.

Сержант спрыгнул в траншею и мы продолжили свой вялый труд. Нас прервали через полчаса. Из пыльного облака показался транспортер, везущий здоровенное корыто бетонного раствора.

— Привет! Мы вам бетон привезли.

— Здорово! А зачем он нам? — это я.

— Не умничай, забетонируешь что-нибудь, — и, оставив корыто, поехали дальше.

— Кот, давай сделаем из тебя памятник? — богатые идеи приходят в голову командиру.

— Ты знаешь, командир, есть разница — мне или из меня. Ты что предлагаешь?

— Из тебя, конечно. Вот вставай здесь и…

— Эй ребята, деньги есть? — рядом появилось невнятное существо в выцветшей замасленной форме, похоже, работающий здесь же стройбатовец.

Сержант от всей души пожелал пришельцу доброго пути и примерно обозначил ориентиры его будущего движения. Парень ухмыльнулся, вытащил из-за спины электрод и махнул себе за спину. Сзади стояли еще два таких же архаровца.

— Ну?

Я посмотрел на противников. Один из них по непонятной мне привычке военнослужащих срочной службы к пачканью стен отвернулся и начал писать на трансформаторной будке: ДМБ-198… Не будем, однако, отвлекаться…

Я думаю, к такому обороту не был бы готов и более тренированный боец… Полная совковая лопата бетонного раствора, с силой брошенная в лицо — это нечто! Сержант с ходу понял мою идею и со свойственным ему гуманизмом аккуратно опустил свою почти полную лопату на голову основному противнику. Злодей повержен. Мы дружно высыпали на него еще пару лопат…

— Вы чего, ребята, мы же пошутили, — сдаются. — Вы кто такие?

Сержант аккуратно положил свою лопату. Подошел:

— Ну-ка, чем ты там рисовал? Дай сюда.

Взял из дрожащей лапки кисточку, кряхтя, влез на стремянку и красивыми буквами на недосягаемой высоте начертал: ДМБ-2010.

— А теперь валите отсюда.

Надпись просто убийственна. Смотрят, не отрываясь, с неизбывной тоской…

— Да вы откуда, ребята?

— Штрафбат, сынок! Валите, валите, — снова за лопату.

Впечатляет.

Как там наш пострадавший?

Точно по известной детской поэме:

Но вот засыпанный раствором страдалец оживает, вскакивает и с криком: «Оторвы! Изверги! Живьем закопают! Чтоб вам Черный Песок найти!» бегом удаляется, разбрасывая во все стороны комья раствора.

Черный Песок — это да, забывать про него нельзя.

— Сэр, позвольте ваш дозиметр.

— На, — командир лениво протягивает небольшую трубочку.

Я смотрю на свет в этот зловещий калейдоскоп. Тоненькая ниточка пока стоит почти на нуле. У меня тоже самое. Продолжим.

Сквозь жаркое марево бредет человек. Это дежурный, помогающий нашему Комиссару в пыльном шлеме. Подходит к нам, достает записку. Смотрит, оттопырив губу:

— Спецбригада № 4?

— Да, — нехотя отвечает Сержант.

— Получите задание, — и отдает записку.

«Спецбригаде № 4 прибыть на объект № 8 для выполнение особого задания». Замечательно. Главное, все понятно. Горевестник медленно плетется дальше. Командир с чувством сплевывает и говорит:

— Бригада, стройся!

Я в одно движение выпрыгиваю из выкопанной ямы. Этот бесполезный фокус я освоил под чутким руководством Геннадия Ивановича Милославского, нашего преподавателя физкультуры, большого оптимиста.

Он жизнерадостно говорил:

— Вот