шелк и шиншилла.
Не презирай меня! Не будь такой жестокой!
Пусть мне покажется, Что ты еще моя!..
1930
Чтобы в шкаф не лазила, Чтоб не безобразила, Чтоб не грызла бабушкин сундук, Чтобы книг не кушала. Чтобы старших слушала И не приводила к нам подруг.
Дочь сказала: «Папа, У медведя лапа. Кажется, распухла и болит…» Я ответил сухо. Пришивая ухо Зайцу, у которого бронхит:
«Твой любимец Мишка — Пакостный воришка: Лижет в холодильнике он мед. И, бродя по шкапу, Отморозил лапу, А теперь он плачет и ревет»
1951
Какое мне дело, что все твои пьяные ночи Холодную душу не могут мечтою согреть, Что ты угасаешь, что рот твой устало-порочен, Что падшие ангелы в небо не смеют взлететь.
И кто виноват, что играют плохие актеры, Что даже иллюзии счастья тебе ни один не дает, Что бледное тело твое терзают, как псы, сутенеры, Что бедное сердце твое превращается в лед.
Ты — злая принцесса, убившая добрую фею, Горят твои очи, и слабые руки в крови. Ты бродишь в лесу, никуда постучаться не смея, Укрыться от этой, тобою убитой любви.
Какое мне дело, что ты заблудилась в дороге, Что ты потеряла от нашего счастья ключи. Убитой любви не прощают ни люди, ни боги. Аминь. Исчезай. Умирай. Погибай и молчи.
1939
И сидишь целый день на террасе, Озирая свой «рай в шалаше»… Так немного терпенья в запасе, Ничего не осталось в сберкассе, Ничего не осталось в душе.
Но зато, если скинуть сорочку, Взять лопату, залезть в огород, Можно разбогатеть в одиночку, Продавая клубнику в рассрочку, И всего за какой-нибудь год!
Но, увы, мне нельзя нагибаться, К сожаленью, мешает склероз… И чего мне в навозе копаться? И вообще молодым притворяться Мне давно очертело до слез!
1956 Москва
И уходят в закатные дали Золотые кораблики — сны. Те, что в детстве когда-то пускали Мы, играя, по лужам весны.
Скоро вспыхнут опалами ядра Фонарей в предвечерней тени И на реях японской эскадры, Как на елках, зажгутся огни.
А вчера в кабаке у фонтана Человек с деревянной ногой Утверждал, что любовные раны Заживают от пули простой.
И, смеясь над моими стихами. После пятой бутылки вина Говорил, заливаясь слезами. Что его разлюбила жена.
«Понимаешь, сбежала с матросом! Я калека, а он молодой!..» Я подумал: такие вопросы Не решаются пулей простой.
Но ему ничего не ответил. Я молчал, улыбаясь тебе. Где-то в море, печален и светел. Ангел ночи пропел на трубе.
Да… Любовь — это Синяя Птица, Только птицы не любят людей… Я усну. Мне сегодня приснится Мягкий шелк твоих рыжих кудрей.
15 июля 1940 Циндао
Я устал от белил и румян И от вечной трагической маски, Я хочу хоть немножечко ласки, Чтоб забыть этот дикий обман.
Я сегодня смеюсь над собой: Мне так хочется счастья и ласки, Мне так хочется глупенькой сказки, Детской сказки про сон золотой…
1915
Я любил и люблю этот бренный и тленный. Равнодушный, уже остывающий мир, И сады голубые кудрявой вселенной, И в высоких надзвездиях синий эфир.
Трубочист, перепачканный черною сажей. Землекоп, из горы добывающий мел. Жил я странною жизнью моих персонажей, Только собственной жизнью пожить не успел.
И, меняя легко свои роли и гримы. Растворяясь в печали и жизни чужой, Я свою — проиграл, но зато Серафимы В смертный час прилетят за моею душой!
1952
1930
x x x
У моих дочурок много есть игрушек — Целый деревянный коробок. Мы читали книжку, Мы поймали мышку. Мы посадим мышку в башмачок.Чтобы в шкаф не лазила, Чтоб не безобразила, Чтоб не грызла бабушкин сундук, Чтобы книг не кушала. Чтобы старших слушала И не приводила к нам подруг.
Дочь сказала: «Папа, У медведя лапа. Кажется, распухла и болит…» Я ответил сухо. Пришивая ухо Зайцу, у которого бронхит:
«Твой любимец Мишка — Пакостный воришка: Лижет в холодильнике он мед. И, бродя по шкапу, Отморозил лапу, А теперь он плачет и ревет»
1951
Убившей любовь
Какое мне дело, что ты существуешь на свете, Страдаешь, играешь, о чем-то мечтаешь и лжешь, Какое мне дело, что ты увядаешь в расцвете, Что ты забываешь о свете и счастья не ждешь.Какое мне дело, что все твои пьяные ночи Холодную душу не могут мечтою согреть, Что ты угасаешь, что рот твой устало-порочен, Что падшие ангелы в небо не смеют взлететь.
И кто виноват, что играют плохие актеры, Что даже иллюзии счастья тебе ни один не дает, Что бледное тело твое терзают, как псы, сутенеры, Что бедное сердце твое превращается в лед.
Ты — злая принцесса, убившая добрую фею, Горят твои очи, и слабые руки в крови. Ты бродишь в лесу, никуда постучаться не смея, Укрыться от этой, тобою убитой любви.
Какое мне дело, что ты заблудилась в дороге, Что ты потеряла от нашего счастья ключи. Убитой любви не прощают ни люди, ни боги. Аминь. Исчезай. Умирай. Погибай и молчи.
1939
x x x
Хорошо в этой „собственной“ даче Бурной жизни итог подвести. Промелькнули победы, удачи И мечтаний восторги телячьи, И надежды, как старые клячи, Уж давно притомились в пути.И сидишь целый день на террасе, Озирая свой «рай в шалаше»… Так немного терпенья в запасе, Ничего не осталось в сберкассе, Ничего не осталось в душе.
Но зато, если скинуть сорочку, Взять лопату, залезть в огород, Можно разбогатеть в одиночку, Продавая клубнику в рассрочку, И всего за какой-нибудь год!
Но, увы, мне нельзя нагибаться, К сожаленью, мешает склероз… И чего мне в навозе копаться? И вообще молодым притворяться Мне давно очертело до слез!
1956 Москва
x x x
Хорошо в этой маленькой даче Вечерами грустить о тебе. Так по-детски, обиженно плачет Маячок на зеленой губе.И уходят в закатные дали Золотые кораблики — сны. Те, что в детстве когда-то пускали Мы, играя, по лужам весны.
Скоро вспыхнут опалами ядра Фонарей в предвечерней тени И на реях японской эскадры, Как на елках, зажгутся огни.
А вчера в кабаке у фонтана Человек с деревянной ногой Утверждал, что любовные раны Заживают от пули простой.
И, смеясь над моими стихами. После пятой бутылки вина Говорил, заливаясь слезами. Что его разлюбила жена.
«Понимаешь, сбежала с матросом! Я калека, а он молодой!..» Я подумал: такие вопросы Не решаются пулей простой.
Но ему ничего не ответил. Я молчал, улыбаясь тебе. Где-то в море, печален и светел. Ангел ночи пропел на трубе.
Да… Любовь — это Синяя Птица, Только птицы не любят людей… Я усну. Мне сегодня приснится Мягкий шелк твоих рыжих кудрей.
15 июля 1940 Циндао
Я сегодня смеюсь над собой
Я сегодня смеюсь над собой… Мне так хочется счастья и ласки, Мне так хочется глупенькой сказки, Детской сказки наивной, смешной.Я устал от белил и румян И от вечной трагической маски, Я хочу хоть немножечко ласки, Чтоб забыть этот дикий обман.
Я сегодня смеюсь над собой: Мне так хочется счастья и ласки, Мне так хочется глупенькой сказки, Детской сказки про сон золотой…
1915
x x x
Я всегда был за тех, кому горше и хуже, Я всегда был для тех, кому жить тяжело. А искусство мое, как мороз, даже лужи Превращало порой в голубое стекло.Я любил и люблю этот бренный и тленный. Равнодушный, уже остывающий мир, И сады голубые кудрявой вселенной, И в высоких надзвездиях синий эфир.
Трубочист, перепачканный черною сажей. Землекоп, из горы добывающий мел. Жил я странною жизнью моих персонажей, Только собственной жизнью пожить не успел.
И, меняя легко свои роли и гримы. Растворяясь в печали и жизни чужой, Я свою — проиграл, но зато Серафимы В смертный час прилетят за моею душой!
1952