чтобы мое лицо ничего не выражало.

— Если мы хотим победить врага…

Директор впервые за время разговора подался вперед. Теперь я хорошо видел его лицо. Зрелище не вдохновляло на попытки к сопротивлению.

— …мы должны действовать его же оружием. Мы должны делать такое, чего устрашатся сами коммунисты. Только продемонстрировав нашу силу, мы можем заставить врага бояться нас и тем обеспечить собственное выживание. Что же касается лично вас, агент Дэйлс…

Между нами был стол, но мне приходилось прилагать все усилия, чтобы не отпрянуть. Хотелось даже закрыться руками и завопить: «Чур меня, чур!» Каменный гость Дон Жуана по сравнению с Гувером был просто тонконогой горничной. Гувер был могуч, весом и свято убежден в своей правоте. Позднее я тешил свое тщеславие тем, что он вообще споткнулся на мне и даже лично снизошел до внушения. В тот момент я чувствовал себя былинкой под паровым катком.

— Что же касается вас, агент Дэйлс, — повторил он, — то у вас есть единственный шанс уцелеть на этой войне — это доказать на деле, что у вас есть силы послужить своей стране.

На этой угрожающей, хотя и несколько расплывчатой ноте аудиенция окончилась. В детали меня посвятили Кон с Молдером.

* * *

Они любезно подвезли меня на машине Кона. На этот раз специальный помощник сел впереди, рядом с шофером, и не проявлял ко мне решительно никакого интереса. Я был пешкой в игре, которую он продумал на много ходов вперед.

Молдер выдал мне микрофон и передатчик. Микрофон я прилепил пластырем под рубашку, передатчик сунул в карман.

— Пусть он думает, что вы один, — сказал Молдер.

Я невесело усмехнулся.

— Так вот зачем вам тогда понадобилось встречаться со мной и подкидывать сведения, мистер Молдер, — чтобы заманить меня в эту ловушку и заставить работать приманкой?

Кон шевельнулся и покосился на Молдера. Меня он по-прежнему игнорировал.

Билл Молдер поджал губы.

— Я просто выполнял приказ.

Еще одна чеканная формулировка, предоставляющая широчайшие возможности для самооправдания. Впрочем, мне было уже по большому счету все равно. «Пусть Молдер сам нянчится с остатками своей совести», — решил я. У меня в тот момент было по горло куда более насущных проблем.

Молдер вдруг протянул руку и бесцеремонно вытащил мой служебный пистолет из кобуры у меня на поясе.

—. А вдруг он мне понадобится? — запротестовал я.

— Скур нужен нам живым, — твердо сказал Молдер.

Разумеется. Дэйлс им живым не нужен.

Вероятно, с владельцем «Крика Совы» договорились заранее. Бармен уже выпроводил всех посетителей и ждал меня.

— Будете уходить — выключите свет и заприте дверь, — и он вручил мне ключи.

Я остался один в пустом баре. Перевернутые на столы венские стулья торчали гнутыми ножнами вверх. Свет горел только за стойкой. Там я налил себе бренди и стал ждать Скура.

* * *

— Вы пришли сюда, чтобы убить меня?

Я не слышал, как он вошел. Он был бледен до зелени, его била крупная дрожь, на лбу выступили крупные капли пота. Но двигался Скур стремительно и бесшумно. Я и глазом моргнуть не успел, как он оказался почти вплотную ко мне. Отступать мне было некуда, за спиной была барная стойка, так что я постарался медленно, не делая резких движений, отойти в сторону.

— Я хочу помочь, — искренне сказал я. — Я уже говорил вашей жене…

— Моя жена мертва, — перебил он меня. Он был как загнанный в угол зверь — одновременно жалкий и предельно опасный. — И сам я мертв. Внутри. Эта штука… зачем? Чтобы сделать меня машиной для убийства…

Скур говорил как в бреду. Я отступал вдоль стойки, но он и не думал отставать. Изо рта у него шел тот самый запах, который мне впервые довелось унюхать в тот вечер, когда Скур якобы умер. Я невольно покосился на дверь.

— Они не придут, — спокойно сказал Скур. — Они хотят, чтобы я убил вас. А потом они схватят меня. А иначе зачем вы здесь? Они не могут рисковать, оставив вас в живых, — вам слишком многое стало известно. Жаль, что…

Он не договорил и бросился на меня.

Хватка у Скура была стальная. Я и глазом моргнуть не успел, как он повалил меня и накрепко прижал к полу, а ведь мне казалось, что я был готов к тому, что он нападет. Глаза его закатились, рот распахнулся, запах многократно усилился…

Мне удалось высвободить правую руку, но что толку — я ведь был безоружен. Из всей служебной экипировки при мне оставался только скрытый микрофон под рубашкой и наручники в кармане. Они-то меня и спасли.

Когда пару минут спустя Кон с Молдером явились за моими жалкими останками и своим подопытным кроликом, их ждал сюрприз. Скур валялся на полу, пристегнутый наручниками к никелированной трубе, которую любители сидеть на высоких табуретах у стойки используют в качестве подставки для ног. Я стоял в сторонке, массировал плечо и пытался отдышаться.

Вашингтон, округ Колумбия 22 ноября 1990 года

— Поверить не могу, — сказал Фокс Молдер.

«Куда уж тебе», — хмыкнул про себя Дэйлс, но оказалось, что юноша имел в виду вовсе не фантастическую историю Эдварда Скура.

— Поверить не могу, что мой отец был заодно с этими… с этими… — он никак не мог подобрать подходящего слова. — Как он мог позволить им диктовать себе, что он должен держать на своей совести!

Дэйлс смягчился. После сеанса воспоминаний трудно было отрицать, что этот Молдер-младший имеет много общего с неким Артуром Дэйлсом в молодости.

— Ну-ну, сынок, не надо так говорить. У многих из нас в большинстве случаев и выбора-то особенного нет. Меня уволили за неподчинение, дело закрыли. И ты имей в виду — если будешь продолжать копать в этом направлении, тебя и самого закопают.

Молдер-младший задумчиво потер подбородок.

— Послушайте… — начал он. — Я кое-чего так и не понял: почему все-таки Скур твердил имя моего отца перед смертью?

— Понятия не имею, — признался Дэйлс. — Наверно, это знали только они двое.

— А как же тогда Скур оказался спустя сорок восемь лет на свободе, в Каледонии? — продолжал недоумевать Молдер.

— Этого я тоже сказать не могу, — ответил ему Дэйлс. — Могу только догадываться. После того как меня уволили, до меня доходили разные слухи о судьбе Эдварда Скура. Говорили, что он умер в тюрьме. Говорили, что его с тех пор так и держат в некой сверхсекретной лаборатории. Много чего говорили. Но мне почему-то всегда хотелось верить, — он лукаво посмотрел на отпрыска Билла Молдера, — что, быть может, в этой насквозь лживой и жестокой системе, где интересы государственной безопасности превыше