Думаешь, твоя мама нам не позволит?
— Её постоянно нет дома, а у меня остались ключи. Он по праву мой. Так же, как и компьютер, кстати.
Я удивлённо приподнялся на локтях. Мы с Кори точно так и сделали бы. Как тогда, когда взломали машину её бывшего парня, чтобы забрать его магнитолу, потому что он отказывался отдавать её диски. (Меня поразило осознание того, что, думая о ней, у меня уже не щемит сердце.)
Но это Адам, который до недавнего времени не мог даже посмотреть в глаза своей матери и послать её к черту. Я удивляюсь, как изменился Адам с момента нашей первой встречи. Я жду не дождусь того момента, когда мы зайдём вновь в его дом. Я очень хочу «размазать варенье по ковру».
***
В доме Адама царила полнейшая тишина. Домработница приходит только по четвергам, машина миссис Роксвэлл отсутствовала. Открыв дверь, Адам облегченно вздохнул. Он боялся, что его мать сменила замки. Мы поднялись по лестнице, и подошли к его комнате. Адам толкнул дверь и… — Она закрыта. — Он попробовал ещё раз, подергал ручку. — Она заперла дверь в мою комнату. — Чтобы ты не смог забрать свои вещи, точно тебе говорю. Адам посмотрел на меня растерянно, но уже через секунду на его лице появилось дерзкое выражение решимости. Он повернулся спиной к двери, поставил удобнее ноги, развернул плечо в сторону двери и толкнул её с такой силой, что зашатались висевшие на стене картины. Я не мог удержаться от смеха. Адам попробовал ещё раз. Я решил ему помочь и стал рядом с ним. — На счёт три… Наши удвоенные усилия дали результат, дверь распахнулась, и мы оба рухнули на пол спальни. Встав, я тут же направился к телевизору, чтобы отключить все провода. Адам подошел к компьютерному столу и сделал тоже самое. — Это же не воровство, правда? — прошептал Адам. — Получается, что я вломился в её дом. — Это не взлом, у тебя же есть ключи, — ответил я, перекидывая сетевой шнур через плечо. Я осмотрелся в комнате и решил взять кое-какие мелочи, которые могут понадобиться Адаму. Ручку с изображением Элвиса, постер Битлз, куртку. Когда мы закончили, у меня был целый рюкзак вещей, постер подмышкой и ноутбук Адама в руках. Он же аккуратно нес свой телевизор. Я задумчиво посмотрел на кухню, но решил не совершать свой «вандализм с вареньем». Забери у женщины ребёнка, и она озлобится, но если ты испортишь её ковер, на тебя обрушится весь её гнев.
***
Остаток дня мы провели, играя в компьютерные игры на новом телевизоре. Адам как обычно выиграл, да я и не против. Он всегда так искренне удивлён и рад тому, что он с чем-то хорошо справляется. После ужина Адам удивил меня, спросив, не хочу ли я побегать. Он никогда не бегал со мной. Когда я согласился, он взял мой плащ и сказал: — Пойдём на мост. Ещё не было шести, а солнце уже село, оставив только оранжевую полоску на горизонте. Мы припарковались и побежали вниз к мосту, потом по мосту и остановились на середине. Я мог точно показать то место, где Каспер собиралась спрыгнуть. На мгновение я забылся. Очнулся, крепко держась за ограждение. Адам тоже опёрся на перила и всматривался в воду. — Можно мне спросить тебя кое о чём? — сказал он. Последние несколько дней были чудесны, и мне не хотелось бы сейчас говорить о чём-то мрачном. Я ответил: — Конечно. — У нас всё хорошо? Вопрос с подвохом. Я повернулся и облокотился спиной об ограду. Стало так холодно. — В каком смысле? — спросил я. — Скажи, что всё будет хорошо. С нами всё будет в порядке? У меня не хватило смелости посмотреть ему в глаза. — Я не знаю. Думаю, что да. Сейчас же всё хорошо? Адам сунул руки в карманы и опустил взгляд. — Я подумал над тем, что мне сказала мама. Я хочу пройти лечение. Вместе с тобой. — Я уже был у врача, — запротестовал я. — Все доктора разные. Это было давно. А сейчас — это сейчас. Я это прекрасно понимал. Но не думал, что они скажут мне что-то новое. В разговоре с доктором, к которому меня отвела Мэгги, речь шла о госпитализации, о маниакальной депрессии, о пожизненном приёме лекарств. Но, с другой стороны, я не узнаю, если не попробую. Стоит попробовать хотя бы ради Адама. Мы стояли на мосту, не поднимая друг на друга глаз. Я знал, что он беспокоится обо мне, но понимал, что он пока сам ещё нуждается в поддержке. Наконец я сказал: — Гарольд дал мне контакты одного психиатра. Она может принять нас в любое время и бесплатно. — Мы можем попробовать. Я сел на корточки. — Я не знаю, смогу ли я. — Поэтому я и говорю пробовать, а не делать. Я буду рядом. — Мне не нужна помощь. — Каждому иногда нужна поддержка, Винс. — Адам сел рядом со мной и взял мои руки в свои. — Каждому. Мы с тобой справимся, если будем держаться вместе. Мы заслуживаем большего. В том, через что тебе пришлось пройти, нет твоей вины. Я взглянул на него. Не моя вина. Разве? Никто раньше мне этого не говорил. Это не твоя вина, что тебя бросили родители. Нет твоей вины в том, что тебе не везло с приёмными семьями. Не твоя вина, что умерли Мэгги и Каспер; ты ничего не мог с этим поделать. Я человек, который ничего никогда так просто не отпускает. Я никогда не прощу приёмные семьи, которые вышвырнули меня вместо того, чтобы разобраться,что не так?Что мы можем сделать, чтобы стало лучше? Я никогда не прощу Пэнни, которая заставила меня чувствовать себя неловко на похоронах Мэгги. Я не прощу Каспер за то, что она не попрощалась с нами. И Адама за то, что он поцеловал меня и заставил задуматься над своей жизнью. Наверное, стоит попробовать.
***
Я не умею общаться с людьми. Хорошо, что моя работа в приюте связана больше с общением с животными, чем с людьми, желающими их взять. Несколько дней в неделю по шесть часов в день я чищу клетки, лотки и кормлю животных. Моя любимая часть работы — выгул животных. На третий день они стали узнавать меня в лицо и уже знали, что если у меня в руках поводок, значит, их ждёт глоток свободы и свежего воздуха. Каждый из них рад моему появлению. Теперь, когда я здесь работаю, мне позволено подходить к собакам, которые находятся в карантине. Каждый день я навещаю того самого пса с покалеченной ногой. Вчера я возил его в ветеринарную лечебницу на последний осмотр его поврежденного уха. Теперь он здоров и может
***
В доме Адама царила полнейшая тишина. Домработница приходит только по четвергам, машина миссис Роксвэлл отсутствовала. Открыв дверь, Адам облегченно вздохнул. Он боялся, что его мать сменила замки. Мы поднялись по лестнице, и подошли к его комнате. Адам толкнул дверь и… — Она закрыта. — Он попробовал ещё раз, подергал ручку. — Она заперла дверь в мою комнату. — Чтобы ты не смог забрать свои вещи, точно тебе говорю. Адам посмотрел на меня растерянно, но уже через секунду на его лице появилось дерзкое выражение решимости. Он повернулся спиной к двери, поставил удобнее ноги, развернул плечо в сторону двери и толкнул её с такой силой, что зашатались висевшие на стене картины. Я не мог удержаться от смеха. Адам попробовал ещё раз. Я решил ему помочь и стал рядом с ним. — На счёт три… Наши удвоенные усилия дали результат, дверь распахнулась, и мы оба рухнули на пол спальни. Встав, я тут же направился к телевизору, чтобы отключить все провода. Адам подошел к компьютерному столу и сделал тоже самое. — Это же не воровство, правда? — прошептал Адам. — Получается, что я вломился в её дом. — Это не взлом, у тебя же есть ключи, — ответил я, перекидывая сетевой шнур через плечо. Я осмотрелся в комнате и решил взять кое-какие мелочи, которые могут понадобиться Адаму. Ручку с изображением Элвиса, постер Битлз, куртку. Когда мы закончили, у меня был целый рюкзак вещей, постер подмышкой и ноутбук Адама в руках. Он же аккуратно нес свой телевизор. Я задумчиво посмотрел на кухню, но решил не совершать свой «вандализм с вареньем». Забери у женщины ребёнка, и она озлобится, но если ты испортишь её ковер, на тебя обрушится весь её гнев.
***
Остаток дня мы провели, играя в компьютерные игры на новом телевизоре. Адам как обычно выиграл, да я и не против. Он всегда так искренне удивлён и рад тому, что он с чем-то хорошо справляется. После ужина Адам удивил меня, спросив, не хочу ли я побегать. Он никогда не бегал со мной. Когда я согласился, он взял мой плащ и сказал: — Пойдём на мост. Ещё не было шести, а солнце уже село, оставив только оранжевую полоску на горизонте. Мы припарковались и побежали вниз к мосту, потом по мосту и остановились на середине. Я мог точно показать то место, где Каспер собиралась спрыгнуть. На мгновение я забылся. Очнулся, крепко держась за ограждение. Адам тоже опёрся на перила и всматривался в воду. — Можно мне спросить тебя кое о чём? — сказал он. Последние несколько дней были чудесны, и мне не хотелось бы сейчас говорить о чём-то мрачном. Я ответил: — Конечно. — У нас всё хорошо? Вопрос с подвохом. Я повернулся и облокотился спиной об ограду. Стало так холодно. — В каком смысле? — спросил я. — Скажи, что всё будет хорошо. С нами всё будет в порядке? У меня не хватило смелости посмотреть ему в глаза. — Я не знаю. Думаю, что да. Сейчас же всё хорошо? Адам сунул руки в карманы и опустил взгляд. — Я подумал над тем, что мне сказала мама. Я хочу пройти лечение. Вместе с тобой. — Я уже был у врача, — запротестовал я. — Все доктора разные. Это было давно. А сейчас — это сейчас. Я это прекрасно понимал. Но не думал, что они скажут мне что-то новое. В разговоре с доктором, к которому меня отвела Мэгги, речь шла о госпитализации, о маниакальной депрессии, о пожизненном приёме лекарств. Но, с другой стороны, я не узнаю, если не попробую. Стоит попробовать хотя бы ради Адама. Мы стояли на мосту, не поднимая друг на друга глаз. Я знал, что он беспокоится обо мне, но понимал, что он пока сам ещё нуждается в поддержке. Наконец я сказал: — Гарольд дал мне контакты одного психиатра. Она может принять нас в любое время и бесплатно. — Мы можем попробовать. Я сел на корточки. — Я не знаю, смогу ли я. — Поэтому я и говорю пробовать, а не делать. Я буду рядом. — Мне не нужна помощь. — Каждому иногда нужна поддержка, Винс. — Адам сел рядом со мной и взял мои руки в свои. — Каждому. Мы с тобой справимся, если будем держаться вместе. Мы заслуживаем большего. В том, через что тебе пришлось пройти, нет твоей вины. Я взглянул на него. Не моя вина. Разве? Никто раньше мне этого не говорил. Это не твоя вина, что тебя бросили родители. Нет твоей вины в том, что тебе не везло с приёмными семьями. Не твоя вина, что умерли Мэгги и Каспер; ты ничего не мог с этим поделать. Я человек, который ничего никогда так просто не отпускает. Я никогда не прощу приёмные семьи, которые вышвырнули меня вместо того, чтобы разобраться,что не так?Что мы можем сделать, чтобы стало лучше? Я никогда не прощу Пэнни, которая заставила меня чувствовать себя неловко на похоронах Мэгги. Я не прощу Каспер за то, что она не попрощалась с нами. И Адама за то, что он поцеловал меня и заставил задуматься над своей жизнью. Наверное, стоит попробовать.
ДЕКАБРЬ
Глава 31
Я: Мне позвонили из приюта. Адам: !!!??? Я: У меня есть работа.***
Я не умею общаться с людьми. Хорошо, что моя работа в приюте связана больше с общением с животными, чем с людьми, желающими их взять. Несколько дней в неделю по шесть часов в день я чищу клетки, лотки и кормлю животных. Моя любимая часть работы — выгул животных. На третий день они стали узнавать меня в лицо и уже знали, что если у меня в руках поводок, значит, их ждёт глоток свободы и свежего воздуха. Каждый из них рад моему появлению. Теперь, когда я здесь работаю, мне позволено подходить к собакам, которые находятся в карантине. Каждый день я навещаю того самого пса с покалеченной ногой. Вчера я возил его в ветеринарную лечебницу на последний осмотр его поврежденного уха. Теперь он здоров и может