компании «отцов города», слышатся довольно откровенные замечания простых людей по поводу существующего режима. Живописные жанровые сценки делают повествование ярким и подвижным. Гечко не столько описывает свои персонажи, сколько показывает их в непосредственном действии: общей беседе, споре, столкновении. Диалог и сопровождающие его меткие авторские реплики (часто иронические) делают героев романа выразительными, почти зримыми. Лаконичный, родственный искусству драмы способ характеристики позволяет Гечко ввести в свою книгу персонажи, представляющие самые различные общественные прослойки. Сатирические портреты гардистов^[1], крупных виноторговцев, священников, интеллигентов, приспособившихся к режиму, соседствуют с написанными совсем иначе — тепло и проникновенно — образами простых словацких тружеников.

Многие из них стали жертвами националистической пропаганды партии людаков^[2]. Только жестокая действительность клерикально-фашистского государства толкнула их на путь прозрения, заставила понять, что означает на практике осуществление лозунгов этой партии. Так случилось и с одним из героев романа Венделином Кламо. Хотя до переворота 1939 года Кламо был единственным людаком на дубницкой станции, он не может примириться с новыми порядками. Этому мешает его доброта, человечность, присущее ему чувство справедливости. Впрочем, настроен Кламо пока довольно миролюбиво и не очень сочувствует бунтарским выходкам своего зятя.

Ян Иванчик слывет в городке коммунистом, потому что не хочет скрывать свою антипатию к господствующему режиму. В его поступках вначале больше мальчишеского озорства, чем сознательного протеста, по и это ему не прощается. Избитого до полусмерти гардистами находят его однажды ночью дубничане. Так Венделин Кламо лицом к лицу сталкивается с фашистским произволом. Несмотря на общее возмущение жителей городка, виновники остаются ненаказанными. А едва Иванчик успевает выйти из госпиталя, как его арестовывают и отправляют в тюрьму. Это происходит в июне 1941 года, когда гитлеровская Германия вероломно нападает на Советский Союз. Присоединившись к немецким фашистам, правители марионеточного Словацкого государства проводят массовые аресты в стране, чтобы предотвратить возможное сопротивление народа.

На этом обрывается первая книга романа «Святая тьма». Незадолго перед смертью писатель закончил и подготовил к печати главу, которая должна была открывать вторую книгу романа. Напряженность действия в этой главе еще более возрастает. Трагизм создавшегося положения первой осознает, пожалуй, Вильма Кламова. Сердцем матери ощущает она, сколь велика опасность, которая грозит ее детям (и не только им). Она тревожится за сына, отправленного на Восточный фронт, за зятя, брошенного в тюрьму, но все же напрягает все силы к тому, чтобы поддержать подавленную горем дочь. В истории одной семьи в драматически заостренной форме отражается судьба народа, ввергнутого в пучину войны и фашизма. В последней главе выясняется несколько обстоятельств, которые по-новому освещают поведение героев и содержат намек на их будущее. Так Вильма Кламова узнает, что ее зять собирал деньги для помощи детям арестованных коммунистов (это становится одним из основных пупктов его обвинения). Что будет с Иванчиком дальше? Какую судьбу готовил автор ему и другим героям? Франтишек Гечко не успел осуществить замысел своего романа до конца. Однако многое из того, что им было задумано, можно понять (а подчас угадать) благодаря сохранившимся рукописным материалам.

В последней рабочей тетради Гечко есть несколько замечаний касающихся Яна Иванчика. Вот одно из них: «Иванчик не успел стать членом партии — он погиб раньше, чем осознал, что он уже коммунист». (Тетрадь IX, 1939–1945, запись 661, рукопись.)

И еще один намек на судьбу Яна Иванчика содержится в другой записи. В конце войны, разыскивая мужа, Цецилия узнает рубашку Яна Иванчика среди вещей, оставшихся после погибших в концлагере. (Тетрадь IX, 1939–1945, запись 660, рукопись.)

В первой главе второй книги уже чувствуется драматическая напряженность других противоречий и конфликтов, которые должны были развернуться в ходе повествования. Так, в истории маленького Тонько Кламо, отданного на воспитание в монастырь иезуитов, с новой силой звучит тема «святой тьмы». Снова Гечко пишет о том, как гибельно действует на судьбы людей не только фашистский террор, но и духовный гнет католической реакции.

В одном из последних черновых набросков автор вкладывает в уста Цецилии слова, которые содержат намек и на судьбу Тонько: «Брат — хуже чем мертвый». (Тетрадь IX, 1939–1945, запись 660, рукопись.) Очевидно, речь идет о духовной гибели человеческой личности, которая подчас страшнее смерти.

Нарастающее в романе драматическое напряжение должно было завершиться смертью Венделина Кламо, который так и не смог примириться с клерикально-фашистским режимом. Однако гибель героев, столь близких сердцу автора, не должна была создать в романе атмосферу отчаяния, безысходности.

Гечко всегда остро ощущал скрытую в людях силу, которая способна сопротивляться гибели нравственной и физической. Размышляя о конце романа «Святая тьма», Гечко пишет: «После войны в семье остаются одни женщины. Самая стойкая — Вильма Кламова: она крепко держит жизнь в руках, Fie дает ей рухнуть». (Тетрадь IX, 1939–1945, запись 659, рукопись.)

Пережитое не сломило и Цецилию Иванникову, познанное и выстраданное делает ее коммунисткой.

В заключительной главе романа, по замыслу автора, Цецилия должна была встретиться с женой Илемницкого и ей рассказать об участи своего мужа, отца, брата. (Тетрадь IX, 1939–1945, запись 660, рукопись.)

Не случайно Гечко хотел закончить роман этой встречей. Петер Илемпицкий и его жена, которые появляются уже во вступительной главе, не просто эпизодические персонажи. Илемницкий вошел в историю словацкой литературы как писатель пламенной коммунистической убежденности, как человек великой скромности и мужества. Работая над романом, Гечко говорил со многими людьми, близко знавшими Илемницкого: с его друзьями, соседями, учениками (один из них стал прообразом Яна Иванчика).

В начале романа Илемницкий предстает таким, каким его видят Ян Иванчик и Цецилия. Позднее эта встреча станет для них одним из самых светлых воспоминаний, а образ Илемницкого — воплощением честности, человечности, доброты.

Лучшие герои книги обогащают галерею народных типов, созданных Гечко в романах «Красное вино» и «Деревянная деревня». «Святая тьма» привлекает не только мастерством лепки образов. Уже в первом своем романе Гечко проявил себя как