навестить ее. И о нас, говорят, она тоже беспокоится. Месяца два здесь погостит.

— Кто так говорит?

— Бимболат. Он недавно был в горах…

Мне стало легче. Ну, а как же Дунетхан? Она же на меня надеется, можно ли ее оставить? Чем ей помочь?

Однажды классный руководитель, зная, что она без родителей, написал нечто вроде жалобы в мой адрес. Жалобой-то это и не назовешь, конечно. Учитель хотел добра Дунетхан: писал, что ей необходима помощь в русском письменном, просил помочь ей. Но как помочь на расстоянии? Тех коротких часов, что проводил я с ней, приезжая по воскресеньям, было явно недостаточно. Вот почему она так и не поднялась ни в одной четверти по русскому выше тройки. Зато по остальным предметам она получала четверки и пятерки.

Желание учиться и дальше после десятилетки у нее не пропало.

— Дунетхан, не беспокойся, — сказал я. — Как только сдашь экзамены, мы с тобой умчимся в город и поступим туда, куда ты только захочешь. Недавно и Шаламджери о тебе спрашивал. Мне он не смог в свое время помочь, а тебя без внимания не оставит.

Глаза Дунетхан вспыхнули:

— А я как раз о Шаламджери хотела спросить. Вдруг он опять уедет куда-нибудь?

— Пусть, говорит, даже мир перевернется, но никуда не уеду на этот раз.

— Почему?

— Потому что он хочет, чтобы твое желание поступить в училище непременно исполнилось.

— Ладно. Ты езжай на целину, а я к твоему возвращению стану горожанкой.

Если откровенно, я тоже на Шаламджери надеялся, верил в него. В городе прожил почти три года и хорошо узнал его. Увидит, что обидели несправедливо человека, обязательно вступится за него.

— А где вы там жить будете? — прервал мои мысли голос Бади.

Ну и чудачка — все решила без меня, коли произнесла такое. Никаких сомнений не оставалось в том, что вопрос о моем отъезде на целину ею решен.

— Кто это «вы»? — спросил я.

— Те, кто едет на целину.

— Что же, и меня включаешь в их число?

— Да.

— И я тоже! — взяла ее сторону Дунетхан.

Как я понял, они обе испугались, что я и в самом деле могу не поехать, и потому разом изменили отношение к моей поездке. Дунетхан не меньше меня верила в Шаламджери.

— Я тоже хочу, чтобы ты поехал, — словно уговаривая меня, сказала Бади.

— Почему?

— Привезешь мне что-нибудь.

— А что именно?

— Что-то интересное же будет там?

— Ковыль, может быть?

— А что это такое?

— Красивое растение. Даже на месте покинутого селения растет. Кисточки ее мягкие, пушистые, как петушиные хвосты свисают.

— Это их однажды Дзыцца приносила, да? — вспомнила Дунетхан.

— Да, да, еще в желтую бутылку поставила, — продолжала Бади. — Они долго на шкафу стояли.

— Обе вы правы. Так привезти тебе ее?

— Не хочу! — насупилась Бади. — Такой бурьян и здесь есть.

— А какой же ты хочешь?

— Ты все шутишь! — Дунетхан явно не хотела продолжать обсуждение.

— Ну, хорошо. Поеду я или нет, еще посмотрим.

В моих словах не было твердости. И уже не только я, но и сестры это хорошо поняли. Возвращаясь в город, я опять был взбудоражен мыслями о предстоящей поездке.

II

От Бади и Дунетхан я этого никак не ждал. Хотели утаить, что коза наша пропала. Мы, говорят, надеялись, что найдется, и потому покривили душой. С обманом всегда так: только дай ему волю, так он, подобно свинье, затянет в самую вонючую грязь. Одна ложь потянет за собой другую.

У Бади с сестрой так и получилось. А дело в том, что когда ночной гость устроил тарарам в нашем коридоре, Дунетхан в доме не было. Еще вечером, когда коза не возвратилась из стада, Бади забила тревогу, а Дунетхан направилась в дом к Гадацци: ведь в тот день была их очередь пасти скот. Они же рта не дали ей открыть, наперебой убеждая, что пригнали козу к самой нашей калитке. Совсем голову заморочили девчонке. Вместе с соседями она пошла искать пропавшую скотину. Рыскали по всем улицам, но тщетно. Когда же стемнело, они, взяв фонарь, двинулись в поле. Дошли даже до священного дерева, но зря. Решив, что коза прибилась к чужому стаду, а поэтому завтра может оказаться вновь в стаде, поиски прекратили.

Было уже поздно, когда Дунетхан возвратилась домой. К тому времени Бади уже выгнала быка. А ведь говорила, что Дунетхан спала, когда это происходило. Хуыбырш наш тоже ходил на поиски козы. Будь по-иному, разве пустил бы он в наш двор чужого быка!

В воскресенье я приехал домой. Стадо вернулось с пастбища, а козы нашей и на этот раз не было. Девочки совсем растерялись. Не приходилось надеяться, что скотина, не нашедшаяся в течение трех дней, теперь вдруг разыщется. И Дунетхан больше не могла скрывать эту тайну.

— Где же наша коза? Ведь скотина-то вся вернулась.

Молчание. Никто мне не ответил. Спрашиваю еще раз:

— Где коза?

Дунетхан решила сознаться:

— Нашей козы третий день нет…

— Как это «третий день»?! Что же вы молчали? Как это случилось? Почему?

— Это в тот день произошло, когда скот пасла семья Гадацци. Но они утверждают, что пригнали козу к нашему дому. Никакой вины за собой не признают.

Бади подтвердила слова сестры.

Пришлось самому идти к соседям. Застал их во дворе. В этот день снова была их очередь пасти скот. На нашей улице ни у кого нет столько овец, как у Гадацци. И их семье надо за каждую овцу отработать один день. Когда сам Гадацци идет в поле, он не расстается со своей двустволкой. И теперь она у него на плече. На нем охотничьи резиновые сапоги с загнутыми голенищами. Заходя в глубокую воду, он раскручивает их. За плечами у него — набитый рюкзак, опять возвратился с какой-то добычей. Маленькие мальчики стараются узнать, что там запрятано. Заходить в дом он не торопится — пусть увидит его еще кто-нибудь. Когда-то и я вот так же собачонкой бегал за ним, но прошли те времена. А оттолкнули от него те гадости, которые он творит всю свою жизнь.

Узнав о цели моего прихода, он сразу начал клясться, что не виноват. Я приметил, с тех пор как я протащил его в газете, он затаил злобу на меня, хотя внешне ведет себя вполне благопристойно. Но я чувствую: встреть он меня на узенькой дорожке, мне не придется рассчитывать на его великодушие.

До этого случая с козой жена Гадацци Айшаду затеяла как-то ссору со мной. Когда наступила ее очередь пасти, она никак не хотела подпускать наш скот к общему стаду. Шумела, что хотя она и должна пасти, но отвечать за наших животных не будет. А мы, когда подходила наша очередь, заботились об их скотине, как о своей. Почему они-то уклоняются? Однако овцы оказались умнее Айшаду, они перемешались между собой. А теперь вот пропала куда-то наша коза; семья же Икиевых не берет на себя вину за