- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (47) »
Олафа Степлдона, считавшего, что человек — звено в галактической цепочке разумной жизни). Писатель стремится показать, пользуясь выражением исследователя космонавтики, что «влияние космоса помогает выделить подлинно человеческие «инварианты», которые присущи человеческому индивиду и человеческому роду»[4].
Изображен в рассказе и своего рода антиконтакт — противостояние Куэйна и Манера. Манер — не просто алчный человек, стремящийся «не упустить своего» в любой ситуации: он воплощает определенную жизненную философию — отвратительно мещанскую, злобно утилитарную. Убивая Майера, Кузин защищает не только будущий союз землян и инопланетян, но и само человечество от его врага — циничного мещанина, равнодушного ко всему на свете, кроме собственной выгоды.
Если в рассказе «Место Ожидания» обыватель персонифицирован, то в рассказе «Утонувший великан» он представлен в виде толпы, бездушие и бездуховность которой показаны как социальные характеристики. И драма великана убедительна потому, что социальный анализ у Балларда неотделим от психологического.
Сюжет рассказа об утонувшем великане отсылает нас одновременно к бессмертным путешествиям Гулливера и к рассказу Габриэля Гарсиа Маркеса «Очень старый человек с огромными крыльями». Такого рода отсылки, литературные и музыкальные, не менее часты в творчестве Балларда, чем живописные реминисценции. Цитирование стихов Паунда, Мильтона, П. Б. Шелли, Эндрю Марвелла, прямые и косвенные параллели с «Робинзоном Крузо» Дефо, «Моби Диком» Мелвилла, «Бесплодной землей» Т. С. Элиота, «В ожидании Годо» Беккета, «Процессом» Кафки, «Приглашением на казнь» Набокова, «Бурей» Шекспира, «Поэмой о Старом Моряке» Кольриджа, «Слепым в Газе» Хаксли, наконец, даже просто упоминание в тексте этих произведений, а также музыки Бетховена, Брамса, Бартока, Моцарта, Чайковского, Баха, Грига, Шуберта — все это создает насыщенный интеллектуальный фон повествования, включает фантастику Балларда в поток мировой культуры, усиливает философское и эстетическое звучание его творчества.
Несмотря на символическую зашифрованность, метафорическую усложненность, Баллард — писатель достаточно традиционный, во многом «типично» английский. Но не только потому, что в его книгах отчетлив английский колорит, а героям присущи черты национального характера. Причина еще и в том, что Баллард вырос из английской литературной традиции, требующей повышенного внимания к морально-этическим вопросам. «Я убежден, что наше время возлагает на писателя особую ответственность», — сказал Баллард в письме автору этих строк. Сознавать ответственность и стремиться быть ее достойным — не каждому художнику под силу такая задача. Но Джеймс Грэм Баллард давно решил ее.
— Расскажите еще раз про свой сон, — попросил врач, глядя Францу в лицо и рассеянно сгибая в руках металлическую линейку. — По‑моему, вы все слышали, — ответил М. — Со всеми деталями. М. с трудом повернулся к нему: — Я уже не слишком хорошо их помню. Врач зевнул. М. помолчал и затем чуть ли не в двадцатый раз принялся рассказывать. — Я висел в воздухе над плоским открытым
В. Гопман
Безвыходный город
Перевод Ю. ЭстринаОбрывки полуденных разговоров на миллионных улицах: — …Очень жаль, но здесь Западные Миллионные, а вам нужна Восточная 9 775 335‑я… — …Доллар пять центов за кубический фут? Скорее продавайте!.. — …Садитесь на Западный экспресс, до 495‑й авеню, дам пересядете на Красную линию и подниметесь на тысячу уровней — к Плаза‑терминал. Оттуда пешком, на юг, до угла 568‑й авеню и 422‑й улицы… — …Нет, вы только послушайте: «МАССОВЫЙ ПОБЕГ ПОДЖИГАТЕЛЕЙ! ПОЖАРНАЯ ПОЛИЦИЯ ОЦЕПИЛА ОКРУГ БЭЙ!» — …Потрясающий счетчик. Чувствительность по окиси углерода до 0, 005 %. Обошелся мне в триста долларов. — …Видели новый городской экспресс? Три тысячи уровней всего за десять минут! — …Девяносто центов за фут? Покупайте! — Итак, вы продолжаете утверждать, будто эта идея посетила вас во сне? — отрывисто прозвучал голос сержанта. — А вы уверены, что вам никто ее не подсказал? — Уверен, — ответил М. Желтый луч прожектора бил ему прямо в лицо. Зажмурившись от нестерпимого блеска, он терпеливо ждал, когда сержант дойдет до своего стола, постучит по краю костяшками пальцев и снова вернется к нему. — Вы обсуждали эти идеи с друзьями? — Только первую, — пояснил М. — О возможности полета. — Но, по вашим же словам, вторая куда важнее. Зачем было ее скрывать? М. замялся. Внизу на улице у вагона надземки соскочила штанга и звонко ударилась об эстакаду. — Я боялся, что меня не поймут. — Иными словами, боялись, что вас сочтут психом? — ухмыльнулся сержант. М. беспокойно заерзал на стуле. От сиденья до пола было не больше пятнадцати сантиметров, и ему начинало казаться, что вместо ног у него раскаленные резиновые отливки. За три часа допроса он почти утратил способность к логическому мышлению. — Вторая идея была довольно абстрактной. Я был не в состоянии описать ее словами. Сержант кивнул: — Рад слышать, что вы сами в этом признаетесь. Он уселся на стол, молча разглядывая М., затем встал и снова подошел вплотную. — Послушайте‑ка, что я вам скажу, — доверительно начал он. — Мы уже и так засиделись. Вы что, и впрямь верите, что в ваших идеях есть хоть капля здравого мысла? М. поднял голову: — А разве нет? Сержант повернулся к врачу, сидевшему в темном углу: — Мы попусту теряем время. Я передаю его психиатрам. Картина вам ясна, доктор? Врач молча уставился на свои руки. В течение всего допроса он с брезгливым видом не проронил ни слова, как будто ему претили грубые манеры сержанта. — Мне надо уточнить кое‑какие детали. Оставьте нас вдвоем на полчасика. После ухода сержанта врач сел на его место и повернулся к окну, прислушиваясь к завыванию воздуха снаружи в вентиляционной шахте. Над крышами кое‑где еще горели фонари, а по узкому мостику, перекинутому через улицу, прохаживался полицейский: гулкое эхо его шагов далеко разносилось в вечерней тишине. М. сидел, зажав руки между коленями и пытаясь вернуть чувствительность занемевшим ногам. После долгого молчания психиатр отвернулся от окна и посмотрел на протокол.
Имя: Франц М. Фамилия – Возраст: 20 лет Род занятий: студент Адрес: округ КНИ, уровень 549‑7705‑45, Западная 3 599 719‑я улица (местный житель) Обвинение: бродяжничество
— Расскажите еще раз про свой сон, — попросил врач, глядя Францу в лицо и рассеянно сгибая в руках металлическую линейку. — По‑моему, вы все слышали, — ответил М. — Со всеми деталями. М. с трудом повернулся к нему: — Я уже не слишком хорошо их помню. Врач зевнул. М. помолчал и затем чуть ли не в двадцатый раз принялся рассказывать. — Я висел в воздухе над плоским открытым
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (47) »