Дэнни Уоллес Человек-да

Посвящение

Маме, папе и Сэмми

УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ О ТОМ,

ЧТО ПРОИСХОДИТ,

КОГДА ТЫ РЕШАЕШЬ СКАЗАТЬ... «ДА»

Мудрец способен в одной песчинке разглядеть целую вселенную.

Глупец просто ляжет на водоросли и начнет кататься, пока полностью ими не обмотается.

Потом встанет и скажет: «Эй, смотрите: я — человек-лиана».

Джек Хенди

ПРОЛОГ  В котором мы обрисовываем ситуацию

Через двадцать минут наступит полночь. Я стою под дождем у дома богатого банкира в Лас-Вегасе.

Проверяю карманы. В них все, что мне нужно. Фотографии. Ключи от машины. Серебряные карманные часы.

И, самое главное, — оружие.

Потому что меня попросили убить человека.

И я согласился.

Гм.

На самом деле я там не стою. И никогда не стоял.

Имел я в виду следующее: когда вас в последний раз просили убить человека? Со мной такое случается крайне редко. И, говоря по чести, я даже не уверен, что смог бы это сделать. Если б сегодня вы попросили меня убить неугодного вам человека, я бы наверняка отказался — категорически. И даже если бы стал интересоваться подробностями, мой ответ все равно, вероятно, был бы отрицательным.

«Нет, — сказал бы я. — Разве нельзя уладить разногласия с этим человеком каким-то другим способом?»

И вы поняли бы, к чему я клоню, и сказали бы:

«Конечно, можно. Пожалуй, лучше обыграй-ка его в шахматы». — И вы, пристыженный, пошли бы прочь, поражаясь моей мудрости.

Нет. Я могу смело признать, что никогда не убивал человека. Во всяком случае, умышленно. И вынудил вас представить, как я готовлюсь совершить грязное убийство в Лас-Вегасе, с одной-единственной целью: чтобы дать понять, как могла бы сложиться моя судьба. Как могла бы начаться эта история. Я стою под дождем, с оружием в руке, готовый выполнить ужасную и зловещую миссию. А я ненавижу дождь. И с оружием в руках выгляжу круглым идиотом. И ни за что не рискнул бы выйти на улицу в Лас-Вегасе после полуночи. И к убийству как методу решения проблем отношусь неодобрительно. Да и вообще не знаю, откуда взялись серебряные карманные часы.

Так что, слава Богу, история, которую я хочу вам рассказать, начинается иначе. Однако в этой истории мне пришлось посетить весьма необычные места, встретиться с необычными людьми и совершить необычные поступки. События этой моей истории происходили не так давно. Развивались на протяжении нескольких месяцев. На протяжении нескольких месяцев, которые изменили не только мою жизнь, но и весь мой образ жизни, мое отношение к жизни.

Мне остается только выразить благодарность всем тем людям, которым я посвятил следующие несколько сот страниц. Их имена подлинны. Исключение составляют лишь те случаи, когда я изменял имя или деталь, дабы избавить кого-то от смущения, или — как в случае с одним из центральных персонажей — потому, что меня о том попросили, считая, что это круто. Также, боюсь, порой мне приходилось сдвигать какое-то событие в несколько иное время или место... но это ради вашего же блага. Я не хочу, чтобы вы заснули за чтением моей книги. Ибо мне нужно донести до вас нечто очень важное.

В основе книги материалы дневника. Некоторые из них я использовал в более полном объеме, чем другие, некоторые вообще не включил в повествование, а некоторые переписал слово в слово. Я всем рекомендую вести дневник. Дневник — это здорово.

И последнее: сделайте мне одолжение. Читая эту книгу — даже если это займет много времени и где бы вы ее ни читали, — помечайте, сколько раз вы ответили согласием на то или иное предложение. И подумайте о том, к чему могли бы привести эти ваши «да». Возможно, однажды вам это пригодится.

Кстати, сегодня вы выглядите замечательно.

Дэнни Уоллес

Санкт-Петербург,  июнь 2005 г.

12 января

Я начал вести дневник, дабы зафиксировать все, что происходит в моей жизни. И когда-нибудь я буду рад, что записал все это для потомков. Если вы историк из будущего, не тратьте время на выражения благодарности. Лучше посвятите его чтению моих мыслей и философских воззрений.

Итак, с ручкой в руке, я говорю: Жизнь, я готов к испытаниям, которые ты ниспошлешь мне!

19 января

Пока ничего.

ГЛАВА 1 С которой начинается повествование

Трудно поверить, что автобус — обычный красный лондонский автобус — может изменить твою жизнь. И тем не менее.

Конечно, есть и другие причины того, что в итоге произошло. Я не утверждаю, что виной всему автобус. Но автобус сыграл немаловажную роль. Вернее, если быть точным, человек, сидевший в автобусе рядом со мной. Вот он, рядом — листает «Ивнинг стандард»^[1], то и дело поглядывая на свои дешевые черные часы, и даже не догадывается, сколь неожиданное воздействие оказала на меня фраза, которую он произнес буквально считанные секунды назад.

Знаете, так бывает в мультиках, когда показывают, как на дурака внезапно нисходит озарение: он купается в золотистом сиянии, льющемся с небес, на его лице умиротворение, а вокруг поют ангелы.

Жизнь, разумеется, не мультик. Начнем с того, что я сижу в переполненном автобусе, едущем по улицам лондонского Ист-Энда, и соответственно омывает меня не золотистое сияние, а смрад из пота и кашля.

И все же это прозрение. И я улыбаюсь — от того, что услышал, от того, что узнал. Интересно, кто-нибудь еще в автобусе чувствует то же самое? Я украдкой огляделся вокруг. А вдруг и на моих попутчиков произвела впечатление простая фраза этого человека — фраза, преисполненная надежды, и оптимизма, и всего того, что я доселе, оказывается, не принимал во внимание?

Увы, нет. Похоже, кроме меня, ни на кого. Впрочем, это не беда. Время у них есть.

А вот для меня этот человек, что сидит рядом... он изменил все.

— Возможно, это был Христос, — предположил Иан, ставя на стол кружку с пивом. Мы с ним сидели в пабе «Йоркшир грей», и он уже был под хмельком. — Или Будда! Черт, я был бы не прочь познакомиться с Буддой. Вид у него на редкость забавный. А тот мужик как выглядел? Если с бородой, то наверняка Христос; если с пузом, вероятно, Будда.

— Борода у него была, но не как у Христа.

— А пузо? — спросил Иан, глядя на меня с надеждой в глазах. — У него было пузо, как у Будды?

— Уверяю тебя, это был не Будда, а обычный индус. Звали его Махди, как-то так.

— «Махди» звучит почти как «Христос».

— Вовсе нет. И это был не