этим неожиданным объятием, сколько тем, как он ведет машину. Ее рука в перчатке схватилась за баранку.

 — Что вы делаете?! — сердито воскликнула девушка.

 Он засмеялся и снова взялся за руль.

 — Вы что, собираетесь угробить нас обоих?

 — Когда я хочу чего-нибудь, то хочу по-настоящему.

 Стефания отодвинулась в дальний угол сиденья. Ее била нервная дрожь.

 — Тогда остановите машину, я выйду.

 — Э нет, сестренка! Это полет беспосадочный!

 Она была испугана, но старалась не показать этого. Спокойно открыв сумку, достала пудреницу и губную помаду. Сняла перчатку с правой руки, набрала немного помады на кончик мизинца.

 — Разговор еще не окончен,— заметил он.

 — Для вас. Для меня — окончен.

 — Думаете, я позволю вам меня дурачить?

 — Если вы остановите машину, я сойду.

 — Валяйте, вот дверца.

 Кольцо с ключами болталось в замке зажигания. Девушка быстро наклонилась вперед, вырвала ключи, бросила их в сумку и защелкнула замок.

 — Ах чертенок! — Мужчина снова схватил ее в свои объятия.

 Она оттолкнула его правой рукой. Оставшаяся на пальце помада прочертила длинный красный след на крахмальной рубашке. Он схватил девушку за кисть. Машина с выключенным зажиганием сбавила скорость с восьмидесяти пяти до семидесяти, затем до шестидесяти. Мужчина пытался вырвать у Стефании сумку, зажатую в левой руке. Она сопротивлялась, и он снял руку с руля. Ее губы оказались прижатыми к его рубашке.

 Стефания пыталась оттолкнуть его коленом и в то же время старалась взглянуть на дорогу через ветровое стекло.

 — Да ведите же машину! — в отчаянии воскликнула она.

 Он еще мгновение медлил, фамильярно притянув ее к себе, затем снова взялся за руль и направил машину влево.

 Автомобили двигались по шоссе двумя потоками. Два автомобиля впереди занимали правую полосу. Большой грузовик с прицепом двигался навстречу по левой полосе. По средней тоже шли машины, отбрасывая свет фар на дорогу.

 Спутник Стефании резко свернул вправо. Машинально нажал на педаль и, так как заглохший мотор молчал, попробовал затормозить. Легкий удар сзади заставил машину вздрогнуть, она начала скользить куда-то в сторону.

 Свет встречных фар стал нестерпимо ярким. Он бил Стефании прямо в глаза. Она вскрикнула, и в этот момент поток света, казалось, обрушился на нее.

 Вслед за этим мягкая темнота поглотила все: огни, машину, дорогу. В тишине раздавался только негромкий звон, пришедший на смену грохоту катастрофы.

 «Удивительно,— подумала Стефания,— как долго и мелодично звенит разбитое стекло. Интересно, что случилось с этим невыносимо ярким светом?.. Эта темнота на дороге...» Темнота поглотила все звуки, надвинулась на Стефанию и накрыла ее, как огромный черный плащ...

 Глава 3

Стефания смутно ощущала мерцающий свет, то приближающийся, то угасающий. Еще боль в груди и звук льющейся жидкости.

Опять свет, на этот раз он бьет прямо в глаза. Лучи его словно сверлят мозг. Мужской голос произнес:

— Она жива. Давайте попробуем вытащить.

Девушка открыла глаза. Сознание прояснилось, она видела и понимала все, что происходило вокруг. Прямо перед ней руль большого автомобиля. Ее левая рука в перчатке и обожженная правая на баранке руля. Машина лежала на боку, нависая колесами над краем шоссе. Из радиатора вытекала вода, из картера капало масло. Фары не горели, мотор заглох.

Кто-то вновь направил на нее свет карманного фонаря. Она заметила, что ветровое стекло разбито, а переднее сиденье осыпано осколками.

Около машины суетились люди. Через широкое окно протянулись чьи-то руки. Ее крепко взяли за кисти рук, подтянули кверху. Мужской голос произнес:

— Дайте мне руку. Эта штука может загореться. Быстрее! Двигаться можешь, сестричка?

Стефания попробовала. Ноги были словно чужие. Она почувствовала, что падает. Кто-то удержал ее за запястье. Девушка смутно чувствовала, что кто-то берет ее на руки, поднимает, несет.

Снова темнота и ощущение движения. Голоса, голоса, произносящие бессвязные слова. Смысл слов не доходил до нее. Кроваво-красные огни на дороге. «Живее, здесь авария... Сюда... Кажется, он мертв. Направо... Прошу прощения, мадам, сюда нельзя...» Сирены, сирены... Темнота, забытье...

Потом Стефания пришла в себя от боли и успела заметить бетонную полосу дороги, убегающую назад со страшной скоростью. Ее почти оглушили автомобильные гудки, вой сирены. Машина «скорой помощи» мчалась, расчищая себе дорогу сигналами сирены.

Стефания почувствовала чье-то прикосновение. Мужской голос предупредил:

— Осторожней!

Она услышала шорох резиновых колесиков, ее подняли на больничную каталку. Девушка уловила запах эфира, открыла глаза и увидела двигающиеся белые стены. Затем бьющий в глаза свет, ловкие пальцы, ощупывающие ее тело... Снова боль, мужской голос, шуршание накрахмаленных халатов, укол... Дышать стало трудно, она попробовала освободиться от чего-то на лице, что душило ее. Голос сестры произнес:

— Лежите спокойно. Дышите глубже.

Глубокий, глубокий вдох...

 Глава 4

Орти смотрела на золотистые волосы Стефании, рассыпавшиеся по подушке.

— Да, в недурной переделке ты побывала!

Стефания улыбнулась.

— Я это чувствую. Все болит.

— Счастье еще, что ничего не сломано. Несколько здоровенных синяков и царапины на ногах. Плечо чуть порезано, но это пустяки.

— Как думаешь, швы останутся?

— Чепуха! Если останутся, то там, где их не видно.

— О господи! — простонала Стефания.— У меня во рту, как в гостиничном номере после попойки. Что, собственно, случилось?

— Ты влипла в неприятную историю,— коротко ответила Орти.

— Сама знаю. Приехала сюда, чтобы найти работу, и вот, извольте радоваться... Как ты думаешь, надолго это, Орти? Скажи откровенно.

Орти было около тридцати, и весила она сто пятьдесят фунтов. Ее фигура, однако, отнюдь не казалась безобразной: пышные формы, радующие мужской глаз. Все ее добродушие отражалось в глазах, а в уголках губ всегда дрожала улыбка. Широта взглядов и природный юмор позволяли ей находить смешное в самых неожиданных обстоятельствах. Ее трудно было обидеть, разозлить, вывести из себя. Она смотрела на жизнь просто, не ограничивала себя ни в чем, ела, что и когда хотела, не беспокоясь о последствиях.

«Знаю, что мужчины любят худеньких,— говорила она.— Только еще больше они любят женщин с хорошим характером, даже если у них все в подушках, как у меня. А поесть я