Олега в лабиринте подземных ходов.

Хотя Еменка отговаривал меня, я не находил себе места и наконец, перебросив ружье через плечо и обмотав вокруг пояса кусок веревки, полез в отверстие скальных гротов.

В проходе в лицо мне повеяло холодом. Здесь царила тишина. Я зажег фонарь и пошел вперед, придерживаясь за оставленную нами веревку, и вскоре очутился около шахты. Подъем представлял большие трудности, чем я ожидал. Добравшись до половины крутого хода, я почувствовал, что ветер дует из темной впадины. Из любопытства я осветил стену и увидел узкий вход; в глаза мне бросилась вытесанная светлая стрелка. Осторожно перебрался на низкий выступ стены и, приблизившись вплотную, осветил указатель направления. Он мог быть выдолблен только Олегом, так как под стеной лежали свежие каменные осколки, которые при выдалбливании стрелки упали на значительно более темную почву.

Поэтому я начал кричать, ожидая услышать ответ. Мой голос отражался от стен, раздавался эхом и терялся где-то в подземных ходах.

В нерешительности я переминался с ноги на ногу, пока, наконец, не отважился осмотреть ход, обозначенный стрелкой. Тесный проход постепенно расширялся, ход шел с наклоном вниз, и я, наученный опытом, пробирался крайне осторожно…

Не было исключено, что этот каменный туннель мог быть где-нибудь прерван шахтой, которую когда-то просверлила вода. Моя осторожность оправдалась. Свет фонаря вдруг косо упал на скат. Я поднял фонарь вверх и тут увидел перед собой глубокую трещину, которая достигала неизвестно каких глубин.

Я осторожно переступил эту каменную ловушку и очутился в большой пещере. Землю покрывали обломки породы. Ниши, освещенные снопом света, бросали черные тени, так что создавалось впечатление, будто повсюду зияли отверстия в недрах скал. Одна из стен образовала как бы перегородку.

Осветив ее, я остановился как вкопанный и закричал от ужаса.

Перед собой я увидел… человеческие ноги, одетые в белые носки! Так обувают людей для погребения.

Должен признаться, что подобное открытие в неизвестной пещере, погруженной в вечную тьму, настолько меня поразило, что по коже пробежал мороз.

Однако минуту спустя я собрался с духом, сделал шаг вперед и хорошенько осветил перегородку.

И снова был изумлен: на земле лежал… Олег! Мое оцепенение длилось всего несколько секунд, затем я с криком бросился к нему.

— Олег, Олег, что с вами?

Геолог открыл глаза, вскрикнул и, прежде чем я успел опомниться, быстро ударил по фонарю. Тот погас и покатился куда-то во тьму. Вслед за тем Олег вскочил и закричал:

— В чем дело!? Кто тут!?

— Это я…

— Ух, — вздохнул геолог, — ну и напугали же вы меня!..

— А вы меня. Я вас принял за мертвеца.

Краткий разговор развеял обоюдное заблуждение.

Накануне, когда Олег осматривал узкий проход в шахте, он нашел несколько обломков породы, которые из-за врожденной пытливости или просто любопытства положил к себе в сумку. Когда же потом такую же породу нашел около разрушенного сруба, понял, что она-то и была предметом исследований его деда. Обнаружив ее, он решил с самого утра исследовать подземный ход. Добравшись, наконец, до большой пещеры, он тщательно осмотрел стены и в конце концов пришел к выводу, что не ошибся. Им овладела невыразимая радость, но затем наступила реакция: появилась усталость. С наслаждением, которое человек ощущает после удачного завершения дела, он прилег отдохнуть, снял сапоги, положил их под голову вместо подушки и заснул…

— Больше всего меня напугали ваши белые шерстяные носки, — признался я, едва удерживаясь от искреннего смеха… — Так, а теперь выкладывайте правду, — потребовал я, — что вы, собственно, нашли?

Олег осветил кусок породы, заблестевшей при свете фонаря, как темное серебро, взвесил его в руке и затем четко произнес:

— Молибден!

— Молибден? — повторил я, охваченный удивлением.

— Да! Металл молибден или, вернее говоря, минерал молибденит, из которого добывается молибден и который почти нигде на свете не встречается в таких количествах. Мой покойный дед был чрезвычайно дальновидным человеком. Еще тогда он понял, какое колоссальное значение имеет этот редкий минерал. Поэтому так бережно хранил свою находку, чтобы она не попала в руки ненавистных царских тиранов. Почти невероятно, как вообще он смог найти это настоящее сокровище. Какой сообразительностью, стойкостью и какими специальными знаниями должен был он обладать, чтобы один, в тяжелых условиях, шаг за шагом в этом лабиринте каменных пещер, подземных ходов и шахт обнаружить этот редкий минерал.

Олег стоял во весь рост и фонарем освещал пещеру. От стен, ниш и выступов повсюду отражался свет. Было видно, что пещера возникла в результате процесса горообразования. В ней было много отверстий, через которые засасывался воздух.

— Я думаю, что эта часть горы состоит из молибденита. Будущие изыскания выявят, на какие запасы этого минерала следует рассчитывать, — рассуждал Олег вслух.

— Пожалуй, сейчас следовало бы вернуться к товарищам. Они сидят там и, наверное, нетерпеливо ждут окончательных результатов нашего утомительного путешествия.

Олег спустился вниз первым и чуть ли не упал Тамаре в объятья.

— Олег, Олежек, ну что там нашли, нетерпеливо спрашивала она.

Все смотрели на Олега.

— Двадцать лет назад, — начал он, — в этот таинственный каменный мир проникли мой дед и его верный друг и помощник Хатангин. Дед был геологом и, обладая редкой выносливостью, после длительных и изнурительных исканий нашел здесь действительно бесценное сокровище. Все были убеждены, что это золото. Вчера я нашел в подземном ходе очень редкий минерал, который сразу не узнал. Положил небольшой кусок в сумку, а когда мы оказались около этого разрушенного сруба, я увидел на земле большое количество осколков того же минерала. В течение многих лет куски выветрились, и, только расколов один из них, я убедился, что они тождественны с обломком, найденным в туннеле. Признаюсь, мне далеко не сразу удалось определить с полной уверенностью, что это за минерал…

Золотоносные формации, как известно, заполнены жилами кремния. Но здесь природа сделала какое-то исключение: пустой породы очень мало — почти один молибденит!

— Молибденит, молибденит, — твердил Чижов, — смутно припоминаю, кажется я что-то читал…

— Молибденит был известен еще в древности. Тогда возникло и его название. Античные естествоведы Диоскорид и Плиний принимали его за графит и назвали молибдеаном, то есть графитом. Другие называли его водным свинцом. Только в 1778 году Шееле твердо доказал его отличие от графита, а швед Гельм