- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »
мыслишек, что просто не могут не поделиться ими с миром».
Что скажет он, когда узнает, что и она пошла по этому пути? А ведь скоро он будет знать. Все будут знать.
— Начнем, пожалуй, с биографических подробностей. — Репортер был молодой, примерно того же возраста, что и Рут. На улице шел дождь, и носы его рыжих замшевых туфель потемнели от сырости; он неуклюже отклонил предложение снять синюю нейлоновую куртку, которая была у него надета поверх серого свитера, и миссис Хэттон то и дело поглядывала на него, словно боялась, что он откинется на спинку кресла и оставит мокрое пятно на его зеленовато-желтой обивке. Но репортер продолжал сидеть на самом краешке кресла, держа дешевую шариковую ручку над раскрытым блокнотом, лежавшим у него на колене. Он не прикоснулся к чашке чаю, которую миссис Хэттон, несмотря на его возражения, поставила у его локтя, — чай остывал, а печенье, лежавшее на блюдце, постепенно намокало, вбирая в себя пролитую жидкость. — Вам… мм… сколько лет? — Двадцать два. — Вы окончили местную школу? — Да. — А потом… — Поступила в педагогический колледж. — Значит, теперь вы преподаете; что именно — домоводство? Почему вы не занялись изучением какого-нибудь предмета, связанного с писательским трудом? — Мне всегда нравилось хлопотать по дому. Желание писать появилось у меня лишь недавно. — Рут, даже когда была совсем маленькой, всегда помогала по хозяйству, — вставила миссис Хэттон. — Конечно, это я приохотила ее и научила всему, чему могла, — просто чтобы она сама все умела. Это ведь никогда не помешает. — Нет, конечно… А что натолкнуло вас на мысль начать писать? — Разнообразия ради я стала посещать вечерами занятия по литературной композиции. Естественно, что мы должны были и сами писать. — Сколько же времени вы писали этот роман? — Ну, что-то около года. — Вы работали вечерами? — И по несколько часов в субботу и воскресенье, когда удавалось. — Ваша семья поощряла вас заниматься этим? — Они не знали, чем я занимаюсь. — Вот как! — Молодой человек взглянул на миссис Хэттон, и та изобразила на лице снисходительную улыбку. — Мы и понятия об этом не имели до самого сегодняшнего утра, когда пришло письмо. — Вы хотели, чтобы никто не знал? — В общем, да. По-моему, если ты прежде никогда не писал, все, что вышло из-под твоего пера, кажется очень личным. И тебе страшно это показать. Наверно, тут играет роль стремление пощадить себя. — Но в данном случае роман, как видно, оказался достаточно удачным, и его приняли к публикации. — Да. Должно быть, мне повезло. — Я думаю, вы слишком скромны, мисс Хэттон. Ведь у издателей высокие требования. — Я тоже так считаю, — сказала ее мать. — Мы все очень горды ею. — Кстати, а как называется книга? — «Сегодня и — завтра». Репортер повторил за ней название и написал его буквами, резко выделявшимися среди стенографической записи в блокноте. — А могли бы вы вкратце рассказать, о чем он, ваш роман? Она ожидала этого вопроса и весь день, едва выпадала свободная минута, думала, как на него ответить, но ни к какому решению так и не пришла. — Видите ли… это не очень легко. — Я не прошу вас пересказывать сюжет. Но что это — любовный роман, приключенческий или что-то историческое?.. — Сюжет можно изложить в двух словах. Скорее всего это роман о любви. — Да, конечно, ее роман — о любви. И о наивном молодом существе. О потребности верить и о неизбежной беззащитности доверчивого существа перед лицом предательства. — Значит, романтическая история? — О нет. Под эту рубрику он не подходит. Категоричность ее ответа подхлестнула его интерес. — Вы хотите сказать, что ваша книга слишком откровенна? — Я бы предпочла сказать, что она честная. — Ну а герои? На каком фоне разворачивается действие? — Моя героиня — девушка, впервые уехавшая из дому. Она учится в колледже. — Как вы? — Нет, не совсем. — Значит, это не автобиографическая вещь? — Нет. Послушайте, писатель ведь описывает ту обстановку и те условия жизни, которые хорошо знает, и дополняет это с помощью наблюдений и воображения. — Понятно. Значит, вы не хотите, чтобы читатель отождествлял вас с вашей героиней. — Надеюсь, что этого не произойдет. Если бы вы прочли книгу, я не сомневаюсь, что вы не задали бы мне этого вопроса. — Вот как? А почему? — Потому что девушка в моем романе делает аборт. Вот сейчас она зашла уж слишком далеко, открыла гораздо больше, чем намеревалась. Она почувствовала на себе взгляд матери. Показалось ей или нет, что в нем промелькнула тревога? И Рут быстро произнесла: — Послушайте, я была бы вам признательна, если бы вы этого не упоминали. Вне контекста это звучит очень сенсационно. — Нет, конечно, не буду, раз вы просите. — Репортер явно огорчился: он терял пикантную деталь, вокруг которой можно было построить очерк. — Но это слово вряд ли шокирует наших читателей. — Да знаю я ваших читателей, — сказала Рут. — Среди них столько же пуристов, лицемеров, ханжей и просто невежественных людей, как и в любом другом месте, и я бы не хотела, чтобы обо мне или моей книге заранее составилось неправильное суждение из-за того, что вы упоминаете о столь волнующем моменте. У меня-то все оправдано контекстом, но, чтобы это понять, надо сначала прочесть книгу. — По-моему, вы все-таки не правы. — Молодой человек нахмурился. — Хорошо поданная реклама только помогает продать книгу. — Мне такая реклама не нужна. — Конечно, нет, — вставила миссис Хэттон. — Нам ведь жить в этом городе. — Несомненно. Но… — Рут казалось, что она слышит, как он договаривает: «Но не я же виноват в том, что ваша дочь написала книгу, о которой стесняется говорить». И она решила положить конец интервью. — Вы все выяснили, что вам нужно для статьи? — Пожалуй, да. Может быть, еще несколько биографических сведений. Ваш отец — мистер Хэттон — зубной врач? Есть у вас братья или сестры? — У Рут есть старшая сестра — она работает в фирме по продаже недвижимости, — сказала миссис Хэттон. — А моя старшая дочь замужем за офицером — он служит сейчас за границей. — Так — заметано. Большое спасибо. — Молодой человек поднялся, чуть не опрокинув чашку с чаем, стоявшую у его локтя. — Извините, я совсем забыл про чай. — Он взял чашку и, видимо желая показать, что в самом деле хотел пить, так резко наклонил ее, что по его куртке побежали капли. До печенья, лежавшего на блюдце, он так и не дотронулся. — Ваша статья появится в эту субботу? — спросила миссис Хэттон. — Если все
— Начнем, пожалуй, с биографических подробностей. — Репортер был молодой, примерно того же возраста, что и Рут. На улице шел дождь, и носы его рыжих замшевых туфель потемнели от сырости; он неуклюже отклонил предложение снять синюю нейлоновую куртку, которая была у него надета поверх серого свитера, и миссис Хэттон то и дело поглядывала на него, словно боялась, что он откинется на спинку кресла и оставит мокрое пятно на его зеленовато-желтой обивке. Но репортер продолжал сидеть на самом краешке кресла, держа дешевую шариковую ручку над раскрытым блокнотом, лежавшим у него на колене. Он не прикоснулся к чашке чаю, которую миссис Хэттон, несмотря на его возражения, поставила у его локтя, — чай остывал, а печенье, лежавшее на блюдце, постепенно намокало, вбирая в себя пролитую жидкость. — Вам… мм… сколько лет? — Двадцать два. — Вы окончили местную школу? — Да. — А потом… — Поступила в педагогический колледж. — Значит, теперь вы преподаете; что именно — домоводство? Почему вы не занялись изучением какого-нибудь предмета, связанного с писательским трудом? — Мне всегда нравилось хлопотать по дому. Желание писать появилось у меня лишь недавно. — Рут, даже когда была совсем маленькой, всегда помогала по хозяйству, — вставила миссис Хэттон. — Конечно, это я приохотила ее и научила всему, чему могла, — просто чтобы она сама все умела. Это ведь никогда не помешает. — Нет, конечно… А что натолкнуло вас на мысль начать писать? — Разнообразия ради я стала посещать вечерами занятия по литературной композиции. Естественно, что мы должны были и сами писать. — Сколько же времени вы писали этот роман? — Ну, что-то около года. — Вы работали вечерами? — И по несколько часов в субботу и воскресенье, когда удавалось. — Ваша семья поощряла вас заниматься этим? — Они не знали, чем я занимаюсь. — Вот как! — Молодой человек взглянул на миссис Хэттон, и та изобразила на лице снисходительную улыбку. — Мы и понятия об этом не имели до самого сегодняшнего утра, когда пришло письмо. — Вы хотели, чтобы никто не знал? — В общем, да. По-моему, если ты прежде никогда не писал, все, что вышло из-под твоего пера, кажется очень личным. И тебе страшно это показать. Наверно, тут играет роль стремление пощадить себя. — Но в данном случае роман, как видно, оказался достаточно удачным, и его приняли к публикации. — Да. Должно быть, мне повезло. — Я думаю, вы слишком скромны, мисс Хэттон. Ведь у издателей высокие требования. — Я тоже так считаю, — сказала ее мать. — Мы все очень горды ею. — Кстати, а как называется книга? — «Сегодня и — завтра». Репортер повторил за ней название и написал его буквами, резко выделявшимися среди стенографической записи в блокноте. — А могли бы вы вкратце рассказать, о чем он, ваш роман? Она ожидала этого вопроса и весь день, едва выпадала свободная минута, думала, как на него ответить, но ни к какому решению так и не пришла. — Видите ли… это не очень легко. — Я не прошу вас пересказывать сюжет. Но что это — любовный роман, приключенческий или что-то историческое?.. — Сюжет можно изложить в двух словах. Скорее всего это роман о любви. — Да, конечно, ее роман — о любви. И о наивном молодом существе. О потребности верить и о неизбежной беззащитности доверчивого существа перед лицом предательства. — Значит, романтическая история? — О нет. Под эту рубрику он не подходит. Категоричность ее ответа подхлестнула его интерес. — Вы хотите сказать, что ваша книга слишком откровенна? — Я бы предпочла сказать, что она честная. — Ну а герои? На каком фоне разворачивается действие? — Моя героиня — девушка, впервые уехавшая из дому. Она учится в колледже. — Как вы? — Нет, не совсем. — Значит, это не автобиографическая вещь? — Нет. Послушайте, писатель ведь описывает ту обстановку и те условия жизни, которые хорошо знает, и дополняет это с помощью наблюдений и воображения. — Понятно. Значит, вы не хотите, чтобы читатель отождествлял вас с вашей героиней. — Надеюсь, что этого не произойдет. Если бы вы прочли книгу, я не сомневаюсь, что вы не задали бы мне этого вопроса. — Вот как? А почему? — Потому что девушка в моем романе делает аборт. Вот сейчас она зашла уж слишком далеко, открыла гораздо больше, чем намеревалась. Она почувствовала на себе взгляд матери. Показалось ей или нет, что в нем промелькнула тревога? И Рут быстро произнесла: — Послушайте, я была бы вам признательна, если бы вы этого не упоминали. Вне контекста это звучит очень сенсационно. — Нет, конечно, не буду, раз вы просите. — Репортер явно огорчился: он терял пикантную деталь, вокруг которой можно было построить очерк. — Но это слово вряд ли шокирует наших читателей. — Да знаю я ваших читателей, — сказала Рут. — Среди них столько же пуристов, лицемеров, ханжей и просто невежественных людей, как и в любом другом месте, и я бы не хотела, чтобы обо мне или моей книге заранее составилось неправильное суждение из-за того, что вы упоминаете о столь волнующем моменте. У меня-то все оправдано контекстом, но, чтобы это понять, надо сначала прочесть книгу. — По-моему, вы все-таки не правы. — Молодой человек нахмурился. — Хорошо поданная реклама только помогает продать книгу. — Мне такая реклама не нужна. — Конечно, нет, — вставила миссис Хэттон. — Нам ведь жить в этом городе. — Несомненно. Но… — Рут казалось, что она слышит, как он договаривает: «Но не я же виноват в том, что ваша дочь написала книгу, о которой стесняется говорить». И она решила положить конец интервью. — Вы все выяснили, что вам нужно для статьи? — Пожалуй, да. Может быть, еще несколько биографических сведений. Ваш отец — мистер Хэттон — зубной врач? Есть у вас братья или сестры? — У Рут есть старшая сестра — она работает в фирме по продаже недвижимости, — сказала миссис Хэттон. — А моя старшая дочь замужем за офицером — он служит сейчас за границей. — Так — заметано. Большое спасибо. — Молодой человек поднялся, чуть не опрокинув чашку с чаем, стоявшую у его локтя. — Извините, я совсем забыл про чай. — Он взял чашку и, видимо желая показать, что в самом деле хотел пить, так резко наклонил ее, что по его куртке побежали капли. До печенья, лежавшего на блюдце, он так и не дотронулся. — Ваша статья появится в эту субботу? — спросила миссис Хэттон. — Если все
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »