покраснев, всем телом развернулся в другую сторону. Вроде бы и не виноват, а стыдно, желал же что-то такое.

Вовка отвёл взгляд чуть позже.

— Знаешь, — сказал Перфилов, — а у меня есть кольца. Пирожные.

— И что?

— Ну…

Что я делаю? — спросил себя Перфилов. Подумаешь, выгнали мальчишку. Не замёрзнет. А замёрзнет, залезет обратно. Встанет на выступ цоколя и залезет.

Ещё подумают…

— Я могу угостить тебя чаем, — сказал он. — С кольцами.

— А вы с четвёртого этажа, да?

— С него самого.

— А как вас зовут?

— Руслан Игоревич, — Перфилов поднялся и протянул руку. — Ну что, идёшь?

Мальчик посмотрел снизу вверх.

На миг Перфилов почувствовал, что его лицо будто обкололи ледяными иголочками.

— Мам! — крикнул Вовка, привстав на цыпочки и схватившись пальцами за подоконник. — Мам, ты слышишь?

Перфилов похолодел и внутри.

— Ма-ам!

Гитара перестала бренчать.

— Что тебе? — донёсся приглушённый кухонной дверью женский голос. — Сиди там! Суп ешь.

Мальчик подпрыгнул.

— Я к Руслану Игоревичу на четвёртый!

— Да иди куда хочешь!

За дверью гоготнули.

— Ах, ты моя рыбонька, — кажется, сказали там.

— Пошлите, — сказал Вовка, отлипая от подоконника. — Они сейчас любиться будут.

— Э… ну да…

Смущённый Перфилов покорно отдал коробку с кольцами.

— А почему их раз, два, три… пять? — спросил мальчик, разглядывая кольца, через пластиковую упаковку. — Они что, олимпийские?

— Не знаю, — пожал плечами Перфилов, следуя за Вовкой к подъезду.

— А у вас сгущёнка есть?

Перфилов задумался.

— Не уверен. Но кольца, они всё-таки с кремом.

— А конфеты?

— Тоже мимо, — сказал Перфилов.

— Вы бедный, да? — спросил Вовка.

— Ну, не богатый. Просто конфетами не увлекаюсь.

Вовка вздохнул, поднял глаза.

— А чай-то будет с сахаром?

— Это я тебе обещаю, — серьёзно сказал Перфилов.

— Открывайте тогда, — стукнул сандалеткой в подъездную дверь мальчик. — Я же не могу дотянуться!

— Извини, что-то я совсем.

Перфилов нажал на кнопки замка, внутри пискнуло, он потянул за круглую ручку.

— Не закрывайте! — панически крикнул кто-то сзади.

Синий вихрь приблизился к Перфилову, сопровождаемый топотом каблучков и блеском чего-то металлического.

Перфилов, поворачиваясь, чуть шире распахнул дверь.

Девушка оказалась подобна мягкой ракете, стихийному бедствию, потому что, влетев в подъезд, заехала локтем Перфилову в бок, наступила на ногу и обдала ароматом цветочного шампуня. Последнее всё-таки было приятным.

— Простите.

Со ступенек фыркнул Вовка.

— А вы к кому?

— К себе. У меня квартира на втором. Я вчера сняла, — девушка поддёрнула металлический ремешок сумки. — А кода мне не сказали.

— Шесть-пять-три, — морщась, сказал Перфилов. — Вы мне всю ногу…

— Вы просто встали в проходе, как дурак.

Девушка улыбнулась. Ни грамма раскаяния!

Перфилов не смог определить, сколько ей лет. Раньше он как-то с лёту и безошибочно оценивал женский возраст, с поправкой на год-два. А тут… Постарел что ли?

Впрочем, девушке (женщине?) точно было до тридцати. Мелковатые черты компенсировались большими глазами. Светлые волосы. Тонкие руки. Грудь под синей курткой прорисовывалась не чётко, о ней и сказать было нечего.

В горле Перфилова проклёкотал и умер смешок, вызванный мыслью, что ему, оказывается, ещё интересны женские прелести.

— Что вы смеётесь?

— Всё, мы пошли, — Перфилов подтолкнул мальчика. — Вперёд, Вовка.

— Ваш сын? — прилипчивая девушка зацокала по ступенькам за ними. — Он на вас совсем не похож.

— Я соседский, — сказал Вовка.

— Что ж… А меня Лена зовут.

— А меня Вовка, — представился мальчик.

Перфилову не оставалось ничего, как назваться самому.

— Руслан… — мгновение он думал, стоит ли произносить отчество, и решил по-другому: — Я из сорок первой.

— Ну, пока.

Лена остановилась на лестничной площадке и махнула рукой поднимающимся выше Перфилову и Вовке.

— Странная какая-то, — обернулся мальчик.

— А ты, собирающий насекомых?

— Я их не собирал, — нахмурился Вовка.

— То есть, они сами?

— Я им сказал.

— Эх, фантазёр, — сказал Перфилов.

Они поднялись на площадку четвёртого этажа. Перфилов достал ключи, открыл дверь и впустил Вовку.

— Прошу.

Мальчик, шлёпая сандалетками, свернул в кухню.

— А что у вас так грязно?

Перфилов торопливо стянул пальто.

— Почему грязно?

Заглянув из прихожей, он обеспокоенно обежал кухню глазами. Пол, занавески, раковина, кухонный стол. Вроде всё как обычно.

— Фу, весь стол в крошках, — Вовка, брезгливо смахнув крошки к краю столешницы, поставил упаковку с кольцами.

— Ну, знаешь… — не нашёлся с возражением Перфилов. — Иди-ка лучше телевизор посмотри.

— А он у вас цветной?

— Цветной. И даже плоский. С пультом умеешь обращаться?

— Что я, маленький что ли? — возмутился Вовка и ускакал в комнату.

Через несколько секунд из комнаты донеслись жизнерадостные голоса рекламных героев, сражающихся с запорами, простудой, бессилием, жрущих кетчуп и пьющих прохладительные напитки известных фирм.

— Грязно ему, — пробормотал Перфилов.

Он долил из-под крана чайник и поставил его на плиту. Пьезозажигалка затрещала, вызвав появление над конфоркой трепетных голубых лепестков.

Телевизор в комнате заговорил тонкими мультяшными голосами.

Эх, подумал Перфилов, наполняя сахарницу сахаром из пакета, меня бы кто вот так пригласил. Увидел, как мне плохо…

— Дядя Руслан, а у вас мухи, — сказал Вовка, сунув в проём серьёзную мордочку.

— И что?

— А можно я их пошлёпаю?

— Как пошлёпаешь? Газетой?

— Как жуков.

Перфилову стало интересно.

— Так я что, уже дохлых жуков давил?

— Ага, так они вам живые и дадутся! Конечно, дохлых!

Перфилов извлёк из шкафчика две чашки. Одна была грязная, и её пришлось вымыть.

— А посмотреть можно?

— Если вы никому, то можно.

— Это секрет?

— Секрет.

— Я — могила, — пообещал Перфилов.

Он почему-то на цыпочках прошёл в комнату и сел на диван-раскладушку, который служил по совместительству и спальным местом. Мебельную компанию дивану составляли плохонькое кресло, бельевой комод и книжный шкаф, лишь наполовину заполненный книгами. Две верхние полки шкафа занимали глиняные поделки бывшей жены. Их она оставила Перфилову на память.

— Всё, я смотрю.

Мух было три.

Они с упоением носились над Вовкиной головой, изредка присаживаясь то на потолок, то на оконные занавески.

Мальчик стоял к Перфилову вполоборота, и выражение