похолодело в животе от дикой мысли. Вдруг у Андрея роман с кем-нибудь из пловцов? Блядь! Теперь будет об этом думать и смотреть на всех, как параноик. Хотя, Андрей всегда такой равнодушный ко всем… Ну и что? Это не мешало ему крутить роман с этим здоровым мужиком в чёрном пальто. Может, он высоких любит? А ведь Дима вроде чуть пониже Андрея. Шире в плечах и вообще крупнее, но пониже. Так, эти мысли уже совсем никуда не годятся.

Дима всегда жил в ладу с собой. Никакого истеричного самоанализа или нервных метаний. Безосновательные душевные переживания никогда не владели им, потому он старался держаться подальше от «чувствительных и ранимых» людей, считая их неврастениками или симулянтами. Он откровенно мог признаться себе в своих слабостях, в своих симпатиях и желаниях. Но у всего должен быть свой предел, в конце концов. Размышлять о физической совместимости с тренером — это как-то чересчур. Да и о чём здесь думать? Ему и смотреть-то было почти невыносимо, а уж поучаствовать… Да, думать здесь не о чем.

Дима кивнул сам себе и пошёл на пару. Через несколько минут он уже знал, во сколько нужно выйти, чтобы успеть в бассейн до двух часов. Ведь глаза же надо показать, глаза, — это вам не шутки!

Влетая в раздевалку без пятнадцати два, Дима стащил ботинки сразу с носками и влез в шлёпки. С волнением прошёл по короткому предбаннику, воровато выглянул в крытое пространство бассейна. Такое количество воды, возбуждённые визги и смех детей всегда создавали ощущение отпуска. Андрей стоял рядом с бассейном, руки в брюки, поставив одну ногу на бортик, и наблюдал за брызгающейся братией. Спортивные лёгкие брюки из водоотталкивающей ткани висели на его узких бёдрах. Белая футболка со спортивной символикой, на шее — свисток на красном шнурке. Вообще, для спортсмена, тем более, для пловца, он довольно хрупкий. Есть такие фигуры — ни жиринки, вечные подростки. Светлые волосы небрежно зачёсаны назад, да и не зачёсаны, а так, убраны пальцами от лица.

- Дим, ты? — Антоныч подкрался, как лис. — Чего в одежде? У вас сегодня разве есть занятия?

- Здрасте, я глаза вам хотел показать…

- Чьи?

- Свои.

Развернув пловца за плечи лицом к свету, Антоныч воззрился на Димины очи.

- Да нормуль… А что, болят или что? — вот дотошный какой!

- Ой, ну и отлично. Спасибодосвиданья, — протараторил пациент, отворачиваясь, и устремился к Андрею, прижимаясь к стенке, чтобы детвора не обдала его брызгами.

Андрей Неволин возвышался на краю бассейна, с полуулыбкой глядя сверху вниз на девчонку лет двенадцати, висевшую на бортике рядом с ним, доставая его вопросами или жалобами. Дима притормозил. Тренер выслушал её, что-то ответил. Девчушка кивнула, оттолкнулась от бортика и уплыла. Почему-то стараясь двигаться тише, будто охотясь, Дима подошел к Андрею сзади.

- Здрасте, Андрей Игоревич, — получилось как-то хрипло. Откашлялся.

Неволин повернулся и равнодушно кивнул.

- Ну, что у тебя, Кротов? Как глаза? — и снова отвернулся к воде, оглядывая детей.

Идя на поводу у своего неуместного азарта, Дима приблизил к Андрею лицо, чувствуя, как адреналин ударил по венам. Тренер повернулся и едва заметно дёрнул головой назад, не ожидая увидеть Димино лицо так близко от своего. Но Дима, даром что Овен, вытянул шею ещё вперед и открыл глаза пошире, глядя Андрею в самую его холодную душу. Еще пара сантиметров — и они столкнутся носами.

- Красные? — прошептал он.

Мы не ходим с линейкой в кармане, но всегда чётко ощущаем, когда кто-то нарушает границу нашего личного пространства. Излишняя близость чужака или умышленное отдаление близкого человека никогда не остаются незамеченными. Дима уверенно пересёк положенную границу, это можно и нужно было рассматривать как агрессию. Он пёр как танк, заявляя о чём-то, чего пока не понимал сам. Они оба моментально ощутили это животное напряжение. Андрей пару секунд переводил непроницаемый взгляд от одного Диминого глаза к другому и сказал без всякого выражения:

- Я не доктор, — и не двигается. Смотрит дальше. Игра в гляделки, значит.

Чего Дима добивался — и сам не знал. Он просто почувствовал такой драйв, такой азарт охотника, что пошёл ва-банк. Нет, он бы не рискнул коснуться Андрея, не совсем же идиот. Но выразительно опустив затуманенный взгляд на губы Андрея и приоткрыв свой рот, Дима сделал совершенно однозначное заявление. Не меняясь в лице, Неволин перевёл взгляд на что-то за плечом Димы и громко крикнул, заставляя того испуганно дёрнуться:

- Олеся… то есть… Оксана! Уйди с глубины, пожалуйста. Да, вон там плавай, где до дна достаёшь, — и почти без паузы уже Диме, отворачиваясь. — Иди домой, лечись.

Глядя на прямую спину Андрея, до Димы начало доходить происшедшее. Что за херню он сейчас отколол? Андрей и его отправил домой. Ну, молоде-ец, Димон…

Весь вечер и последующий день Кротов пребывал в состоянии между «Жизнь прекрасна!» и «Какой-то тотальный пиздец». Раз двести уже повспоминал, как Андрей взял его накануне за подбородок, как смотрел в глаза, близко-близко, как за волосы потрепал тогда, у Антоныча в кабинете, пока он сидел слепой как Эдип. Или Эзоп. Короче, какой-то древний грека. Про то, как Андрей вчера его «домой» послал, старался не вспоминать, а если-таки вспоминал, всегда морщился и начинал сокрушаться и злиться на свою топорность и безоглядность. При этом Дима ни разу сам себе так и не озвучил, а собственно, какова цель его поползновений? Он что, сможет влюбиться в мужика? Нет. А секс себе может представить? Боже, нет. Тогда зачем досылается до бедного Неволина? Узнал, что тот гей, и это пробудило в нём какой-то нездоровый интерес? Ох, о нездоровом интересе лучше вообще не думать. Но то, что теперь он весь такой возбуждённый рядом с Андреем — это факт. Его так и тянет выкинуть какой-нибудь фортель из разряда вчерашней попытки пристыковки, малоудачной, кстати. А ведь шутка шуткой, а за такие бирюзовые акции Андрей может его запросто перевести в группу к Сотникову, другому тренеру.

***

В пятницу Дима шёл на плавание, как игрушка с разряжающейся батарейкой. То спешно и уверенно вышагивал, как конь Будённого, то вдруг притормаживал и еле плёлся. Солнце распихало грязно-белые облака и светило, анонсируя, что журчат ручьи, слепят лучи и дальше что-то касаемо пня, который берёзкой снова стать мечтает. Жизненно, злободневно. Как раз его случай — про пень. Придя в бассейн, Кротов переодевался, крутя головой как филин, отслеживая периметр раздевалки и прислушиваясь к голосам из зала. Признаков Андрея обнаружено не было. После душа они с ребятами шумно посигали в воду, разбирая себе дорожки. Наконец, из предбанника вышел Неволин. Дима оглядел