Интересно, взяла ты вчера, как планировала, билеты на самолет?
Приезжай побыстрее. Будем есть вкусный холодец (его мать закатала в банки), свежий этого года мед (купили вчера). Ну и так всякую всячину. Хочешь?
Так мы живем, хлеб жуем, несмотря на то, что нет аппетита.
До свидания, моя хорошая. Всего тебе наилучшего. Не грусти.
Письмо 8. Олимпийские «удобства»
(15 июля 1980 г.; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР - г. Ашхабад ТРСР)
Привет, любимая!
Вот я тебе пишу письмо с территории суверенной Украины-сестры. И сразу отнесу брошу. А вместе с тем и зайду посмотрю в магазины, может, случайно, отоварюсь.
Вылетал я из Ашхабада долго. Запустили нас в предбанник (собралось, как селедок в бочке) и продержали минут двадцать. А затем вывезли к самолету и снова бросили якорь. Правда, я сразу сориентировался в обстановке и занял плацкартное место в тени под крылом. Можно было терпеть. И снова кукарекали минут сорок.
Ну, а уже потом везло. Летели быстро, где-то в полшестого приземлились в Борисполе. Только вышел - «двойка». Подъехал к автостанции - стоит миргородский автобус. Сел и через две-три минуты мы покатили дальше. В Пирятин прибыл точно в восемь (ты, наверное, еще не спала). На автостанции меня встретила мать (письмо наше получили в субботу).
Погода - +18 и ветер. Не очень жарко. После дождя, но грязи вовсе нет.
Дома меня ждала домашняя колбаса, котлеты, парное молоко, спелый крыжовник. А сегодня утром мать разбудила с тарелкой клубники (собственной). Я ее схавал на голодный желудок (витамины!). Думаю: вот бы была Надька, помогла бы, а так трудно. Представляешь?
Новостей особых нет. Правда, мать уже работает. В больнице, в лаборатории. Моет пробирки после анализов - из-под крови, мочи. Что и как еще не разобрался, потому что только что пришла.
Об обстановке дома, то тоже неясно - за несколько часов не разберешься.
Гостинцам, конечно, рады, мать благодарит и тебя.
Через Пирятин позавчера несли олимпийскую эстафету (я немного не успел принять участие). Остался на автостанции новый шикарный туалет как отголосок знаменательного события.
Теперь об одном (или даже двух) делах. Во-первых, когда соберешься лететь, забери прополис. Здесь его нет. И, во-вторых, измерь на всякий случай веранду: длину и ширину. Посмотрим, может, здесь сделаем. Вернее, сделать можно, но, если не купим мебель, как доставить?
Вот, кажется, и все. Иду в город вместе с лотереями. Жди выигрыш. Готовься к отпуску. Я где-то после двадцатого закажу телефонный разговор. Поговорим.
Не забудь о партвзносах.
Целую. До свидания. Скучаю.
P.S. Краснеют вишни.
Письмо 9. Прилетай быстрее (как птица)
(23 июля 1980 г.; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР - г. Ашхабад ТРСР)
Привет, моя хорошая!
Пока дойдет это письмо, тебе останется совсем мало до отпуска. (Кстати, твое письмо дошло до нас на третий день). Будешь готовить сумку в дорогу. Наверное, тебе интересно скорее дождаться первого числа и прилететь в Борисполь?
Дела здесь идут так себе. В поликлинику не ходил, больничный заканчивается завтра, так завтра и пойду. Посмотрю, что к чему. А в субботу планирую поговорить с тобой по телефону.
Мать 19 числа увезли в больницу. Диагноз до сих пор еще точно не установили. Анализы показывают, что больны и сердце, и почки, и поджелудочная железа, в моче белок и сахар (подозрение на диабет). А повезли в больницу потому, что отказала нога и начали болеть все суставы. Передвигается там на костылях.
Относительно их отношений, то ничего нового. Кроме того, что дураки оба, как пробки. Разумного ничего не услышишь. Потом расскажу ...
Короче говоря, «санаторий» у меня то, что надо. На работе, наверное, и то меньше нервничаешь. И еда, сама догадываешься, мы со старым ничего не готовим. Тянем всухомятку.
Теперь, наверное, я не попаду с тобой в Скребеличи. Разве что (а это маловероятно) мать выпишут из больницы, и она поедет с нами. А так придется быть в Пирятине, чтобы носить хоть что-нибудь в больницу. Потому что старый сидит на заводе по полторы-две смены, и к ней вряд ли будет ходить.
Вот такая петрушка. Надоело мне это до чертиков, а никуда не денешься. По глупости отравляют жизнь и себе, и другим.
То что мне неправильно насчитали деньги, глупости. В том смысле, что расстраиваться тут нечего. А вот то, что так жарко и тебе плохо, другое дело. Представляю, как тебя там жара изматывает. Но, знаешь, тут погода, на мой взгляд, противна. Где-то градусов 20-25 и страшная влажность, сырость. Дышать просто нечем. (Вероятно, это дает знать болезнь; тебе будет легче).
Чтобы не забыть: в Пирятине нигде нет мыла, нечем нам и рук помыть. Если не забудешь, бросишь пару кусков в сумку.
В магазинах больше нигде не был. Книги должны сегодня завезти. Интересно, ты больше ничего не получила из подписных изданий? Или уж читаешь?
Из фруктов здесь еще нет абсолютно ничего.
Представляешь, я ведь не знаю, как дела с квартирой, с документами. И эта мысль тоже не дает покоя.
Такие дела, любимая, замучился я совсем. Жду тебя. Прилетай быстрее (как птица).
Целую.
Письмо 10. Не солоно хлебавши
(16 апреля 1981 г.; г. Ашхабад - г. Небит-Даг, курорт Молла-Кара, Красноводская обл., ТРСР)
Привет, любимая!
Ты, наверное, бултыхаешься в ванной. А я - в потоке слов (вычитываю материал Колоскова). Разница, как видишь, есть. И «плюс» на твоей стороне. Так что набирайся здоровья, пока есть возможность.
...Доехал я тогда нормально, без опозданий. Мясо съел еще в обед, так что проголодался до вечера. Приехал домой в надежде сожрать вола. Но хлеба не было, считай,ни кусочка. А взять в 11 вечера, сама знаешь, нигде. Такая же картина была и утром: есть хочется, а хлеба нет и негде взять. Пришлось идти на работу, что называется, не солоно хлебавши.
Зато здесь я взял себе путевку на «диетическое» и сейчас жую что есть силы.
…В посылке было сало, потом этот «нутряной жир» (приготовленный со специями. Много его), баночка смальца, немного грибов и бутылка. Из Пирятина нет письма до сих пор.
Сегодня пойду (если позвонит Неля) за твоими деньгами. Но перевод тебе выслал еще позавчера (одолжил у Курылева). Просто ты,