наш мысленный эксперимент был невероятно щадящим. Воображаемый «другой человек» говорил только то, что вы сказали себе сами. Он не прибавлял «зла на тебя не хватает», или «уже дурак бы понял», или «как не стыдно быть такой свиньей». Он не повышал голос. Он не критиковал вас при друзьях. Не грозился наказать, если вы не послушаетесь. Он был образцом корректности и деликатности и все равно вызвал отторжение. Что же говорить о реальных ситуациях, когда мы читаем нотации, обвиняем, давим, а то и оскорбляем? Как только начинаем действовать по принципу «стань таким, как я хочу», в ответ мы получаем протест. Атмосфера в семье накаляется, близость и доверие исчезают, отношения рушатся.

Поэтому давайте договоримся сразу: мы не ставим задачи изменить ребенка. Мы не знаем, каким он задуман, в чем смысл его жизни и как ему в будущем помогут или помешают те или иные качества. Не надо брать на себя функции Создателя. Все проще: он делает что-то, что отравляет нам жизнь. И вот эту проблему мы будем решать.

Если ребенок шумит, когда кто-то из близких неважно себя чувствует и прилег отдохнуть, НЕ НАДО думать о том, какой он нечуткий, и срочно начинать воспитывать в нем чуткость (обычно это делается с помощью крика или злобного шипения в адрес нарушителя покоя). Ваша задача — добиться тишины. Не изменений в ребенке — изменений в его поведении.

Если вы пришли с работы и обнаружили, что ужинать вам негде (стол завален объедками) и не из чего (ни одной чистой тарелки), НЕ НАДО делать далеко идущие выводы о том, что вырос у вас бессовестный ребенок, который совсем о вас не думает, и о том, как тяжело придется с ним его будущей жене. Потому что стоит вам начать думать в этом направлении, вечер сложится очень предсказуемым образом. Сначала будет скандал с потоком упреков и огрызаний в ответ, а потом дитя, хлопнув дверью, уйдет в свою комнату, а вы останетесь плакать или злиться на грязной кухне. Правда, ее чистота уже не имеет значения, ужинать вы все равно не сможете — кусок в горло не полезет. Будьте скромнее. Ваша задача — добиться, чтобы все было убрано прямо сейчас. Потому что вы хотите есть и имеете на это право. А про его бессовестность и тем более про будущую жену поразмышляете после ужина, если очень захочется.

Конечно, мы имеем право надеяться и верить, что правильное поведение сформирует в конечном итоге правильный характер, а тот, согласно поговорке, правильную судьбу. Но только надеяться, а не пытаться формировать ребенка по своей мерке. Практика показывает, что самые хорошие и благополучные дети вырастают у родителей, которые просто живут с ними, общаются, любят их, уважают, отстаивают свои собственные права и интересы и не очень-то занимаются непосредственно воспитанием.

Мама плохому не научит?

Парадоксально, но факт: иногда трудное поведение бывает устойчивым, потому что мы сами обучаем ему ребенка (конечно, не сознавая этого).

Простой пример: ребенок тихонько играет у себя в уголке. Мы его не замечаем, занимаемся своими делами. Но вот ему надоело сидеть одному, и он начинает ныть, капризничать. И мы уделяем ему внимание, Спрашивается, что будет делать ребенок в следующий раз, когда захочет с вами пообщаться?

Или ребенок просит конфету. Мы знаем, что он уже съел две и больше ему нельзя. И говорим об этом. Он просит еще раз, умильным голосом. Мы не даем. Он прибавляет громкость, появляются нотки скандальности. Мы не даем. Он горько рыдает или долго противно ноет, и в какой-то момент мы сдаемся. Проще дать конфету, чем выносить весь этот цирк. Угадайте с трех раз, как ребенок будет просить вас о чем-то в будущем?

Еще пример: уроки. Ребенок целый день тянет время, не садится за домашние задания или делает их кое-как. Вы приходите с работы, начинаете проверять, потом помогать ему, потом подсказывать. На часах одиннадцать, давно пора спать и вы, в отчаянии записав на черновике решение, злобно рявкаете: «Перепиши и быстро в постель! Чтобы завтра не тянул до последнего!». Ага, как же. Будьте уверены: завтра вас ждет призовая игра — уж очень хорошо вы прошли сегодняшний уровень…

По таким примерно сценариям происходит обучение ребенка многим неприятным видам поведения: нытью, истерикам, безответственности. Есть еще один механизм невольного подкрепления трудного поведения. Например, ребенок очень боится сдавать кровь. Он так горько плачет, что нам кажется, что мы изверги и бесчувственные люди, которые мучают малыша. Или ребенок очень тоскует, когда родителей нет дома — он рыдает, упрашивает не уходить, не уезжать, обнимает, и вам приходится буквально отцеплять от себя его руки. Это очень тягостно, мучительно, особенно если никакой возможности остаться у вас нет. Или ребенку тяжело и скучно учиться в школе, для него домашние задания — сущее наказание, пытка, он их ненавидит. И родитель ощущает себя надсмотрщиком, заставляющим дитя давиться ненавистными знаниями. Мы начинаем чувствовать себя плохими родителями, которые не способны избавить ребенка от страданий, и сердимся на себя и на ребенка за то, что он испытывает это чувство. Да еще и требуем, обвиняем: «Прекрати бояться! Ты же мужчина! Как не стыдно плакать!».

И этим намертво запираем ситуацию. Ведь «пружина» поведения ребенка — сильное чувство, которое он испытывает. Он не может по нашему приказу перестать чувствовать то, что чувствует. Он видит только, что мы им недовольны, и в результате его страх, тоска, отчаяние становятся сильнее. А значит, трудное поведение проявляется еще ярче.

Часто бывает, что те чувства, которые стоят за трудным поведением ребенка, вызывают сильные негативные эмоции у нас самих. Вы замечаете, что какие-то чувства ребенка для вас совершенно невыносимы, и вы вместо того, чтобы помогать ему, сами погружаетесь в пучину страха, отчаяния, одиночества, и тоже готовы заплакать. Бывает, это связано с вашей собственной детской травмой. Имеет смысл сходить к психологу, чтобы попытаться ее проработать.

Нередко, критикуя детей и объясняя им, в чем они не правы и как надо делать, мы повторяем: «Я тебе сто раз говорил, а ты!». На самом деле они, к сожалению, очень хорошо нас слышат и слушаются. Гораздо больше, чем надо бы. Ведь им неоткуда узнать правду о мире и о самих себе, кроме как от окружающих их взрослых. Они вынуждены принимать все, что мы говорим, за чистую монету (по крайней мере до юношеского возраста, когда у них развивается критичность и самостоятельность мышления). Если папа говорит, что я неумеха, что у меня «руки не тем концом вставлены» — значит, так оно и есть. Если мама говорит, что «со мной всегда одни проблемы», что я «вечно влипаю в истории», значит, ей