10 ЖИТЕЙСКИХ КУРЬЕЗОВ

Курьез 1. Нам песня стричься помогает

(1972 год; г. Киев, УССР)

Понадобилось срочно постричься. Ближайшая к университету (желтому корпусу) парикмахерская – в «Интуристе». Направляюсь (жена – за компанию) туда, хотя понимаю, что заплатить придется дороже.

Захожу в зал, сажусь. Ко мне сразу бросается женщина-мастер.

– Вас как постричь?

– Да никак! Просто укоротите немного волосы.

– Сделаем!

И …отошла немного в сторону, склонившись над раковиной. Через минуту-другую снова раздается ее голос:

– Подъезжайте вместе с креслом сюда!

Я опешил: ничего подобного ни в одной парикмахерской никогда в жизни мне не предлагали! Однако темноты своей демонстрировать не стал – как ни в чем ни бывало подкатил. Обмотав меня огромной салфеткой, хозяйка произнесла:

– Наклоните, пожалуйста, голову!

Ничего не понимая, наклонил. Та включила воду и направила струю …на мою башку. Чувство возникло – будто мне, здоровенному мужику, подтирают задницу. Очень неприятно! Но экзекуцию выдержал до конца.

Голову, между тем, сверлит уже иная мысль: во сколько все это обойдется и хватит ли у нас с супругой денег, чтобы заплатить за интуристскую услугу?

Меня, между тем, как фон-барона, подвезли к зеркалу. Парикмахерша включила фен и начала сушить волосы. Ставки повышались! Я уже был не рад, что зашел в треклятую цитадель капитализма.

Наконец, дошло до стрижки. Дама:

– Вы… тесляр (тесля - плотник)?

Думаю: наверное, в волосах застряла какая-то крошечная веточка, упавшая с дерева, вот парикмахер и сделала вывод, что я – рыцарь сверла и рубанка.

– Да! – отвечаю еле слышно. Сказать «нет», значит, признаться в переходящей все границы неряшливости.

– И давно к нам приехали?

– Нет! – остаюсь немногословным.

Дама продолжала болтать, но, заметив, что я не расположен к этому, умолкла. Закончив стрижку, она лишь молвила:

– С вас три рубля! Касса у выхода.

Расплатившись (дыра в семейном бюджете – солидная, ибо в рядовой парикмахерской услуга обошлась бы в 70 копеек), подруливаю к жене. Выходим на улицу.

– Ну, ты даешь! – толкает она меня в бок.

– Да разве я предполагал, что она станет мыть мне голову?! – принялся оправдываться я.

– Да я не о том!

– А о чем?! – недоумеваю.

– Когда ты пошел в кассу, парикмахерша подошла к товарке и сказала с восхищением:

– Ты не поверишь, кого я только что стригла?!

– Кого? – переспросила та.

– Солиста ансамбля «Песняры» – вот кого!

– Не может быть! Что же ты меня не позвала?!

– Да он что-то был не в духе.

И только тут до меня дошел весь комизм ситуации! В городе как раз выступал известный белорусский ансамбль «Песняры». За кого-то из ребят мастер меня и приняла. И обращаясь произнесла слово «песняр», а не «тесляр».

Хорошо, автографов не просили!

Курьез 2. Ответ из ботинка

(1973 год; г. Киев, УССР)

Университет. Зимняя сессия. Экзамен по истории украинской журналистики. Принимал милейший человек, влюбленный в свой предмет, Василий Васильевич Яременко. Он никогда не свирепствовал. Но несколько человек, в том числе и я, решили сдавать наверняка, нисколько не готовясь.

Для этой цели попросили верного товарища из группы, сдающей накануне, переписать вопросы его билета. Достав чистый бланк в деканате, его заполнили (учитывался даже такой нюанс, через копирку отпечатаны билеты или вчистую и многие другие). Оставили в действенной нетронутости только место для номера. И пошло-поехало…

Заходит студент с билетом за пазухой, который он, естественно, знает назубок. Тянет один из тех, что лежат на столе. Громко называет номер и садится. Незаметно меняет билеты и на заранее заготовленном ставит номер, который назвал вслух и который записан у преподавателя. Ждет своего часа, отвечает, получает заслуженную «пятерку» и выходит.

Теперь уже настоящий, а не поддельный, билет передает студенту из числа посвященных. Тот быстренько по нему готовится и – в аудиторию. Берет билет, но номер называет того, что у него за пазухой. Преподаватель записывает. И так – по кругу.

Вот подошла и моя очередь. Первая часть «операции» проходит, как по маслу. Достаю заветный билет из-за пазухи, а только что взятый (он уже не пригодится никому – сдаю в числе последних и «посвященных» уже нет) сминаю в шарик и заталкиваю на всякий случай в ботинок. Жду очереди отвечать. А чтобы выглядеть сильно озабоченным, задаю Василию Васильевичу уточняющий вопрос. И вижу вдруг побледневшее лицо Владимира Рубчака:

– Ты что?!! У меня этот же билет!

Понимаю: если афера раскроется, вычислят всех, кто сдавал на шару, и запросто могут выпереть из университета.

Делать нечего: тонуть – так одному. Я сминаю липовый билет, сую его в карман, а из ботинка …достаю настоящий (хорошо хоть носки чистые и «документ» не пахнет!). Пытаюсь его разгладить, но это плохо удается. И начинаю лихорадочно готовиться – времени-то уже практически не остается. И вот Яременко приглашает меня к экзаменационному столу.

Ни живой, ни мертвый иду. Сажусь. Кладу перед собой билет. И начинаю как бы непроизвольно сжимать его в руке.

– Что с вами? – участливо спрашивает Василий Васильевич.

Я не успеваю ответить, как он, беря в руки билет, задает второй вопрос:

– А с билетом что?!

– Извините! Понимаете, так волнуюсь, что не заметил, как скомкал. Еще раз – извините!

Яременко кивает: отвечай.

Что я говорил, как вышел из аудитории, не помню. Лишь ответил на вопрос друзей, сколько заработал:

– Четверка!

Вечером, уже в общежитии, староста группы, который остался с преподавателем подводить итоги, рассказывал, как сокрушался Василий Васильевич. Однокашник, отвечавший после меня откровенно слабо, буквально вымолил себе «четверку», чтобы не остаться без стипендии. И Яременко сказал:

– Если бы Сухомозский отвечал после него, я просто был бы обязан поставить ему «пять»!

Курьез 3. В поход – с дверью

(1974 год; г. Киев, УССР)

О нелюбимом нами коменданте, выселившем сразу всю комнату - четырех человек. Причем одного - за дело, а остальных – за компанию. К счастью, отстоять свою правоту невинно пострадавшим удалось.

А дело было