свобода,
И золотой настанет век,
И, предстоя сильнейшим из народа,
Не задрожит от страха человек,
И смолкнет алый вопль страданья
Вкруг изукрашенных столиц,
И белый ужас истязанья
Не исказит румяных детских лиц.
«Душою чистой и незлобной…»
Душою чистой и незлобной
Тебя Создатель наделил,
Душой, мерцанью звёзд подобной
Иль дыму жертвенных кадил.
Хотя дыханьем чуждой злобы
Не раз мрачился твой удел, –
Нет человека, на кого бы
Ты тёмной злобою кипел.
Но каждый день огнем страданья
Тебя венчали ложь и зло, –
В твоей душе негодованье,
Как семя в почве, проросло.
«Я упивался негой счастья…»
Я упивался негой счастья,
Безумным праздником любви.
Струился ядом сладострастья
Избыток сил в моей крови.
Я говорил: «И от ненастья
Часы отрадные лови,
Во всех пирах бери участье,
Для грёз пленительных живи!»
Не видел я, безумец бедный,
Обманов жизни этой бледной!
Но вдруг отвергнутого стон
Смешался с песней звонкой нашей, –
И с пира я бежал, смущён
И не допив заздравной чаши.
«В томленьях жизни несчастливой…»
В томленьях жизни несчастливой
Меня забавишь только ты,
О муза дивно-прихотливой
Мечты!
В разгаре грусти безнадежной
Ты предстаёшь душе моей,
Ее пленяя лаской нежной
Мир озаряющих лучей.
Забыты жгучие обиды,
В душе смолкает гордый гнев,
Как перед взорами Киприды
Пленённый лев.
«Полно плакать, – вытри слезы…»
Полно плакать, – вытри слезы,
Проводи меня в свой сад,
Где так нежно пахнут розы,
Где кудрявые берёзы
Улыбаясь шелестят.
Полно плакать, – что за горе!
То ль, что мачеха лиха,
И, с тобою вечно в ссоре,
Держит двери на запоре,
Не пускает жениха?
Не томи тоской сердечка, –
Год промчится, подрастёшь,
Смело выйдешь на крылечко,
Повернёшь в дверях колечко
И от мачехи уйдёшь.
Близок день освобожденья.
Сердце к воле приготовь,
Чтобы в светлые мгновенья
Светлый праздник примиренья
Создала тебе любовь.
«Когда мечты полночной обаянья…»
Когда мечты полночной обаянья
Умчат меня в заветные края,
Где, бледная от лунного сиянья,
Ко мне придёт желанная моя, –
Ползёт туда какими-то путями
Тоска души моей,
И не даёт пленительными снами
Забыться ей.
В стране надежды радостной и грёзы
Она змеёй таится между роз!
То не роса, – её катятся слёзы
По гибким веткам придорожных лоз;
То не туман клубится над рекою,
Блестя в лучах задумчивой луны, –
Её дыханье мглистою волною
Закутало мечтательные сны.
Вот, соловья нелепо прерывая,
Безумный крик пронёсся. Это кто?
Ах, всё она, тоска моя, рыдая,
Вопит о том, что жизнью отнято.
«Реет снег. Темна дорога…»
Реет снег. Темна дорога.
На душе моей темно.
Кто-то тёмный смотрит строго
В запотелое окно,
И томит меня тоскою
Неподвижно-тёмный взгляд,
И проходит предо мною
Сожалений поздних ряд.
«Вешняя ночь: звёзды, луна, соловей…»
Вешняя ночь: звёзды, луна, соловей.
Воздух душист, в воздухе носятся грёзы.
Звонко поёт влажную песню ручей.
Тихо стоят, слушают чутко берёзы.
Дремлет ночь, очарованьем
Упоительным дыша,
И надеждам и желаньям
Покоряется душа.
В сладкой тени белых, кудрявых берёз
Кто-то ведёт тихие, нежные речи.
Тихий полёт сладких, пленительных грёз
Чьи-то открыл взором любимого плечи.
Жажда бурных наслаждений
Зажигает в сердце кровь,
Но отраву вожделений
Гасит кроткая любовь.
«Над рекою гудит непогода…»
Над рекою гудит непогода,
Бьёт пороги волной разъярённой.
Плещут волны на борт парохода
И поют ему плач похоронный.
Я в каюте угарной и тесной.
Позади меня тени роятся,
Предо мною, в дали неизвестной,
За туманами тучи клубятся.
Неотмщённой обиды отрава
Золотые надежды багровит,
И ползучая злоба лукаво
Неминучую смерть славословит:
«Чем ты горше страдаешь, тем слаще
Будет сон твой в безгрёзной могиле.
Тем отраднее отдых, чем чаще
Испытания грозные были».
Ирина
Помнишь ты, Ирина, осень
В дальнем, бедном городке?
Было пасмурно, как будто
Небо хмурилось в тоске.
Дождик мелкий и упорный
Словно сетью заволок
Весь в грязи, в глубоких лужах
Потонувший городок.
И тяжёлым коромыслом
Надавив себе плечо,
Ты с реки тащила воду;
Щёки рдели горячо…
Был наш дом угрюм и тесен,
Крыша старая текла,
Пол качался под ногами,
Из разбитого стекла
Веял холод; гнулось набок
Полусгнившее крыльцо…
Хоть бы раз слова упрёка,
Ты мне бросила в лицо!
Хоть бы раз в слезах обильных
Излила невольно ты