доверчиво. Кто в наше время строит даже личные отношения на полном доверии? Нет, серьезно, я к тебе не в претензии. С какой стати тебе откровенничать с тем, кто, может быть, человека убил, а уж с уголовником — это точно. Еще раз говорю: ты мне здорово помогла. Без тебя я не сумел бы выбраться из дерьма, в которое попал. Скорее всего, даже и не пытался бы. Нанял бы адвоката и постарался через Рэя сговориться с полицией. Нет, надо быть круглым идиотом, чтобы презирать тебя.
— Ох, Берни!..
— А если уж быть честным до конца, — сказал я, — ты мне даже нравишься. Ты, правда, немного с завихрениями, но все нормальные люди с завихрениями.
— Но у меня была связь с Флэксфордом!
— Ну и что?
— И ты видел ту противную фотографию...
— Ну и что?
— Тебя это не смущает?
— Не в том смысле, в каком ты думаешь.
— В каком же?
— А в том смысле, что будоражит, возбуждает... Неужели не понимаешь?
— А-а...
— Вот именно.
— Ох, Берни!..
Я взял ее за подбородок и приник губами к ее рту. Когда я оторвался, она вздохнула, устроилась поудобнее в моих объятиях и сказала, как забавно все получилось.
— Что же теперь будет? — Это, видимо, ее интересовало.
— Как было, так и будет, малыш, — объяснил я. — Ты будешь играть на сцене, а я обкрадывать квартиры. Люди не меняются. И твоя профессия, и моя не самые благородные. И все же мы их не бросим. И, конечно же, мы будем видеться, и посмотрим, как оно пойдет.
— Прекрасно!
Кроме того, я увижусь с Дарлой, думал я, и постараюсь изобрести способ избавить ее супруга от коллекции старинных монет, но так, чтобы она не догадалась. Вероятно, я все-таки решусь привести в порядок мою квартиру, и соседи, может быть, не будут особенно вникать в то, чем я занимаюсь, ввиду того, что я буду заниматься этим на Восточной стороне, а им, момзерам, так и надо. Думаю, что время от времени буду сидеть за покером, болеть за любимую бейсбольную команду, а в случае нужды — ходить на дело. Жизнь, как видите, далеко не идеальная, но у кого она идеальная, позвольте спросить? В каждом из нас куча недостатков, мы несовершенны, так же как и этот мир, и самое большее, что мы можем сделать, — это жить. А это самое лучшее на свете.
Кое-какими из этих бессмертных мыслей я поделился с Элли. Мы сидели обнявшись, и нам было уютно, тепло и хорошо, но через некоторое время началось что-то другое.
— Пойдем ляжем, — сказала она.
— Ты это замечательно придумала, — отозвался я. И пошел посмотреть, заперта ли дверь.