- 1
- 2
Михаил Афанасьевич Булгаков Спиритический сеанс Рассказ
Не стоит вызывать его! Не стоит вызывать его! Речитатив Мефистофеля
Дура Ксюшка доложила: — Там к тебе мужик пришел... Madame Лузина вспыхнула: — Во-первых, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты мне «ты» не говорила! Какой такой мужик? И выплыла в переднюю. В передней вешал фуражку на олений рог Ксаверий Антонович Лисиневич и кисло улыбался. Он слышал Ксюшкин доклад. Madame Лузина вспыхнула вторично. — Ах, Боже! Извините, Ксаверий Антонович! Эта деревенская дура!.. Она всех так... Здравствуйте! — О, помилуйте!.. — светски растопырил руки Лисиневич. — Добрый вечер, Зинаида Ивановна! — Он свел ноги в третью позицию, склонил голову и поднес руку madame Лузиной к губам. Но только что он собрался бросить на madame долгий и липкий взгляд, как из двери выполз муж Павел Петрович. И взгляд угас. — Да-а... — немедленно начал волынку Павел Петрович, — «мужик»... хе-хе! Ди-ка-ри! Форменные дикари. Я вот думаю: свобода там... Коммунизм. Помилуйте! Как можно мечтать о коммунизме, когда кругом такие Ксюшки! Мужик... Хе-хе! Вы уж извините, ради Бога! Муж... «А, дурак!» — подумала madame Лузина и перебила: — Да что ж мы в передней?.. Пожалуйте в столовую... — Да, милости просим в столовую, — скрепил Павел Петрович, — прошу! Вся компания, согнувшись, пролезла под черной трубой и вышла в столовую. — Я и говорю, — продолжал Павел Петрович, обнимая за талию гостя, — коммунизм... Спору нет: Ленин человек гениальный, но... да, вот не угодно ли пайковую... хе-хе! Сегодня получил... Но коммунизм — это такая вещь, что она, так сказать, по своему существу... Ах, разорванная? Возьмите другую, вот с краю... По своей сути требует известного развития... Ах, подмоченная? Ну и папиросы! Вот, пожалуйста, эту... По своему содержанию... Погодите, разгорится... Ну и спички! Тоже пайковые... Известного сознания... — Погоди, Поль! Ксаверий Антонович, чай до или после? — Я думаю... э-э, до, — ответил Ксаверий Антонович. — Ксюшка! Примус! Сейчас все придут! Все страшно заинтересованы! Страшно! Я пригласила и Софью Ильиничну... — А столик? — Достали! Достали! Но только... Он с гвоздями. Но ведь, я думаю, ничего? — Гм... Конечно, это нехорошо... Но как-нибудь обойдемся... Ксаверий Антонович окинул взглядом трехногий столик с инкрустацией, и пальцы у него сами собою шевельнулись. Павел Петрович заговорил: — Я, признаться, не верю. Не верю, как хотите. Хотя, правда, в природе... — Ах, что ты говоришь! Это безумно интересно! Но предупреждаю: я буду бояться! Madame Лузина оживленно блестела глазами, затем выбежала в переднюю, поправила наскоро прическу у зеркала и впорхнула в кухню. Оттуда донесся рев примуса и хлопанье Ксюшкиных пяток. — Я думаю, — начал Павел Петрович, но не кончил. В передней постучали. Первая явилась Леночка, затем квартирант. Не заставила себя ждать и Софья Ильинична, учительница 2-й ступени. А тотчас же за ней явился и Боборицкий с невестой Ниночкой. Столовая наполнилась хохотом и табачным дымом. — Давно, давно нужно было устроить! — Я, признаться... — Ксаверий Антонович! Вы будете медиум! Ведь да? Да? — Господа, — кокетничал Ксаверий Антонович, — я ведь, в сущности, такой же непосвященный... Хотя... — Э-э, нет! У вас столик на воздух поднимался! — Я, признаться... — Уверяю тебя, Маня собственными глазами видела зеленоватый свет!.. — Какой ужас! Я не хочу! — При свете! При свете! Иначе я не согласна! — кричала крепко сколоченная, материальная Софья Ильинична. — Иначе я не поверю! — Позвольте... Дадим честное слово... — Нет! Нет! В темноте! Когда Юлий Цезор выстучал нам смерть... — Ах, я не могу! О смерти не спрашивать! — кричала невеста Боборицкого, а Боборицкий томно шептал: — В темноте! В темноте! Ксюшка, с открытым от изумления ртом, внесла чайник. Madame Лузина загремела чашками. — Скорее, господа, не будем терять времени!.. И сели за чай... ...Шалью, по указанию Ксаверия Антоновича, наглухо закрыли окно. В передней потушили свет, и Ксюшке приказали сидеть на кухне и не топать пятками. Сели, и стала темь...
II
Ксюшка заскучала и встревожилась сразу. Какая-то чертовщина... Всюду темень. Заперлись. Сперва тишина, потом тихое, мерное постукивание. Услыхав его, Ксюшка застыла. Страшно стало. Опять тишина. Потом неясный голос... — Господи?.. Ксюшка шевельнулась на замасленном табурете и стала прислушиваться... Тук... Тук... Тук... Будто голос гостьи (чистая тумба, прости, Господи!) забубнил: — А, га, га, га... Тук... Тук... Ксюшка на табурете, как маятник, качалась от страха к любопытству... То черт с рогами мерещился за черным окном, то тянуло в переднюю... Наконец не выдержала. Прикрыла дверь в освещенную кухню и шмыгнула в переднюю. Тыча руками, наткнулась на сундуки. Протиснулась дальше, пошарила, разглядела дверь и приникла к скважине... Но в скважине была адова тьма, из которой доносились голоса...
III
— Ду-ух, кто ты? — А, бе, ве, ге, де, е, же, зе, и... Тук! — И! — вздохнули голоса. — А, бе, ве, ге... — Им! Тук... Тук, тук... — Им-пе-ра! О-о! Господа... — Император На-по... Тук... Тук... — На-по-ле-он!!. Боже, как интересно!.. — Тише!.. Спросите! Спрашивайте!.. — Что?.. Да, спрашивайте!.. Ну, кто хочет?.. — Дух императора, — прерывисто и взволнованно спросила Леночка, — скажи, стоит ли мне переходить из Главхима в Желеском? Или нет?.. Тук... Тук... Тук... — Ду-у... Ду-ра! — отчетливо ответил император Наполеон. — Ги-и! — гигикнул дерзкий квартирант. Смешок пробежал по цепи. Софья Ильинична сердито шепнула: — Разве можно спрашивать ерунду! Уши Леночки горели во тьме. — Не сердись, добрый дух! — взмолилась она. — Если не сердишься, стукни один раз! Наполеон, повинуясь рукам Ксаверия Антоновича, ухитрившегося делать два дела — щекотать губами шею madame Лузиной и вертеть стол, взмахнул ножкой и впился ею в мозоль Павла Петровича. — Сс-с!.. — болезненно прошипел Павел Петрович. — Тише!.. Спрашивайте! — У вас никого посторонних нет в квартире? — спросил осторожный Боборицкий. — Нет! Нет! Говорите смело! — Дух императора, скажи, сколько времени еще будут у власти большевики? — А-а!.. Это интересно! Тише!.. Считайте!.. Та-ак, та-ак, — застучал Наполеон, припадая на одну ножку. — Те... эр... и... три... ме-ся-ца! — А-а!.. — Слава Богу! — вскричала невеста. — Я их так ненавижу! — Тсс! Что вы?! — Да никого нет! — Кто их свергнет? Дух, скажи!.. Дыхание затаили... Та-ак, та-ак... ...Ксюшку распирало от любопытства... Наконец она не вытерпела. Отшатнувшись от собственного отражения,
- 1
- 2