люблю.

Твоя Аля

М. б. ты М.К. ещё не печатать дал рукопись, а читать? Ты, почему-то, пишешь о том, что бумагу ей можно отдать потом. Или у неё сейчас просто есть бумага для работы?

¹Марина Казимировна Баранович (1901/02-1975) - друг Б,Л. Пастернака, в прошлом актриса, в эти годы профессиональный переводчик и машинистка. Многократно перепечатывала роман «Доктор Живаго» (с 1946 по 1955 г.).

² М.К. Баранович действительно в 1956 г. поставили диагноз - рак горла.

³ По сведениям, полученным от О.А. Трухачевой, ее отец А.Б. Трухачев был в 1949 г. осужден на 2 года лишения свободы за «хозяйственные нарушения», но «пересидел» 2¹/2года и в 1955 г. работал на инженерной должности в местах, где отбывал наказание. Однако во второй половине 1955 г. он смог навестить семью.

⁴ Надежда Николаевна Клейн (1882-1972) - вдова архитектора Романа Ивановича Клейна - строителя Музея изящных искусств им. Александра III (ныне Гос. музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина); заведовала архивом музея в 1932-1959 гг

ь в 1958 г А И Цветаева с помощью музея получила персональную пенсию « Порт на севере западе Франции По легенде в 1548 г. во.время.«VP*‘

Р^вГУ-^^Л.^1-?,^Т0Г° ДОФИНОМ^^

^ЦИСК°Т^Моагедия Ф Шиллера -Мария Стюарт- в переводе Б Пастернака была опубликована в изд ВУОАП (ксилограф) в 1956 г и в изд. «Художественная литерату

^РЭ” ^В. в ответ на просьбу А.С. в письме от 15.IX.1955 г. Б.Л. Пастернак пишет ка к Баранович- «Нельзя ли было бы из двух Ваших экземпляров дать один на бы 1оЛ",““ -»о„е-и. интересующимся и достойным, то есть заслуживающим * 'л Вашей милости с обязательной оговоркой, что текс щ

³ - а дйптлрп^я < > Такой случай достойный внимания, известен мне

очень близкого нам с Вами ду>а. Других я не знаю-. (6. Пастернак. Собр.соч.. В 11 т.. Т. 10. С. 100).

Б.Л. Пастернаку

Болшево, 20 августа 1955

Дорогой Боренька, сейчас разбираю мамины стихи, и захотелось мне напомнить тебе этих «Магдалин» - всё те же волосы, о которых

ты мне говорил, и те же грехи!

Крепко тебя целую, и Лиля и Зина тоже шлют привет.

Твоя Аля

В маминых записных книжках и черновых тетрадях множество о тебе Я тебе выпишу, многого ты, наверное, не знаешь. Как она любила тебя и как долго - всю жизнь! Только папу и тебя она любила, не разлюбливая. И не преувеличивая. Тех, кого преувеличивала, потом, перестрадав, развенчивала.

МАГДАЛИНА

1

Между нами — десять заповедей.

Жар десяти костров.

Родная кровь отшатывает,

Ты мне - чужая кровь.

Во времена евангельские Была б одной из тех...

(Чужая кровь - желаннейшая И чуждейшая из всех!)

К тебе б со всеми немощами Влеклась, стлалась - светла

Масть! - очесами демонскими Таясь, лила б масла —

И на ноги бы, и под ноги бы,

И вовсе бы так, в пески...

Страсть по купцам распроданная, Расплёванная — теки!

Пеною уст и накипями Очес — и потом всех Her... волоса заматываю Ноги твои, как в мех!

Некою тканью под ноги Стелюсь... Не тот ли (та!)

Твари с кудрями огненными Молвивший: встань, сестра!

26 августа 1923 г.

2

Масти, плоченные втрое Стоимости, страсти пот,

Слёзы, волосы, — сплошное Исструение, а тот,

В красную сухую глину Благостный вперяя зрак:

— Магдалина! Магдалина!

Не издаривайся так!

31 августа 1923 г.

3

О путях твоих пытать не буду Милая, ведь всё сбылось.

Я был бос, а ты меня обула Ливнями волос —

И слёз.

Не спрошу тебя, — какой ценою Эти куплены масла.

Я был наг, а ты меня волною Тела — как стеною Обнесла.

Наготу твою перстами трону Тише вод и ниже трав...

Я был прям, а ты меня наклону Нежности наставила, припав.

В волосах своих мне яму вырой, Спеленай меня без льна.

- Мироносица! К чему мне миро? Ты меня омыла,

Как волна.

31 августа 1923 г.

И. Г. Эренбургу

<Москва> 28 августа 1955

Дорогой друг Илья Григорьевич! Нежно и бережно передаю Вам эти письма¹, сбережённые мамой через всю жизнь — и всю смерть! Сами подлинники хранятся где-то там - где? она не успела сказать мне, а я тогда не успела спросить толком, как всегда думая, что всё -впереди. Я не могу отдать Вам их, переписанные её рукой, т. к. в той тетрадочке ещё несколько писем не Ваших — очень немногих и не очень верных друзей.

И вот возвращается в Ваши руки кусочек той жизни и той дружбы², то бывшее в движении и теперь окаменевшее - не знаю, то ли я говорю, но у меня такое чувство, что уцелевшее письмо — та же Самофракийская победа, сохранившая в складках своей одежды то стремление и тот ветер — и во всей каменности своей и сохранности такая же беззащитная, как эти письма на бумаге.

Почему всё прошлое, сбывшееся - всё равно беззащитно перед будущим?

Отчего-то в моей памяти весь тот Берлин³ пропах апельсинами, и всю жизнь этот грустный запах воскрешает всё то не-грустное, всех вас, молодых и сильных творчеством, — и через все войны - весь строгий город, залитый солнцем.

И ещё: с тех пор я Вас всю жизнь помню поэтом — не писателем, не публицистом и не несомненным борцом за гадательный мир -только поэтом!

Спасибо Вам большое за то, что так отозвались на мою просьбу - сейчас иду к Вам за машинкой, а в субботу буду Вам звонить.

Целую Вас и Любу!⁴ и Г Эренбург,

Ваша Аля Рис- Пабло Пикассо

¹ У нас нет сведений о том, какие именно письма И.Г. Эренбурга к М.И. Цветаевой были пересланы ему А.С.

² Знакомство М.И. Цветаевой с И.Г.