явился Христос, то он и снова погиб бы, не разбудив эти заснувшие души".
Юный поэт возмущен нелепостью жизни, порождающей черствость и равнодушие.
"Человек! - восклицает он. - Подумай, что твоя жизнь, когда на пути зловещие
раны. Богач, погляди вокруг тебя. Стоны и плач заглушают твою радость".
Те же мотивы слышатся и в строках: "Не поможет никто ни страданьям, ни
горю" ("Моя жизнь"), "Нет утешенья ни в ком... Голову негде склонить..."
("Грустно... Душевные муки..."). А стихотворение "Брату Человеку" из
рукописного сборника "Больные думы" целиком обращено к тому, до кого, говоря
словами Державина, "вопли сердец не доходят":
Или нет в тебе жалости нежной
Ко страдальцу сохи с бороной?
Видишь гибель ты сам неизбежной,
А проходишь его стороной.
Молодого поэта гнетут несправедливость, деспотизм, "пороки развратных
людей мира сего". Он потерял веру в человека. "Кто виноват в этом?" -
спрашивает Есенин. И отвечает: "Конечно, те, которые, подло надевая маску, затрагивали грязными лапами нежные струны моей души" (письмо к М.
Бальзамовой, начало 1914 года).
Нет, он не хочет "расточать им священные перлы... нежной души". Его
взор обращен к борцам за правду, за справедливость. Об этом стихотворение
"Поэт":
Тот поэт, врагов кто губит,
Чья родная правда мать,
Кто людей, как братьев, любит
И готов за них страдать.
Он все сделает свободно,
Что другие не могли.
Он поэт, поэт народный,
Он поэт родной земли!
Обращаясь к Грише Панфилову, Есенин пишет: "Благослови меня, мой друг,
на благородный труд. Хочу писать "Пророка", в котором буду клеймить позором
слепую, увязшую в пороках толпу. . Отныне даю тебе клятву, буду следовать
своему "Поэту". Пусть меня ждут унижения, презрения и ссылки. Я буду тверд, как будет мой пророк, выпивающий бокал, полный яда, за святую правду с
сознанием благородного подвига".
Теперь настала пора привести следующую, пятую по счету, строфу из
стихотворения Державина "К лире":
Души все льда холоднея.
В ком же я вижу Орфея?
Кто Аристон сей младой?
Нежен лицом и душой,
Нравов благих преисполнен?
Вот откуда есенинский псевдоним! Он, начинающий поэт Есенин, во многом
похож на юношу из державинского стихотворения. Как и Аристон, он молод,
"нежен лицом и душой, нравов благих преисполнен".
Заключительная строка стихотворения:
Кто сей любитель согласья?
Скрытый зиждитель ли счастья?
Скромный смиритель ли злых?
Дней гражданин золотых,
Истый любимец Астреи! -
закрепляет сходство двух молодых людей разных эпох.
Таков наиболее вероятный источник псевдонима Есенина "Аристон", которым
было подписано первое печатное произведение юного стихотворца.
С творчеством Державина автор "Березы" был хорошо знаком. Поэт Сергей
Митрофанович Городецкий, у которого в 1915 году по приезде в Петроград
Есенин жил несколько месяцев, рассказывал мне, что "молодой рязанец, взяв с
полки державинскую книгу, легко находил в ней понравившиеся ему стихи".
Несколько слов о герое заключительных строк державинского стихотворения
"К лире". Оно написано в 1794 году и посвящено князю Платону Александровичу
Зубову. "Он был чрезвычайно скромного нрава, - писал в своих "Объяснениях"
Державин, - и вел себя, казалось, философически: то сравнен здесь потому с
Аристоном... а с Орфеем по склонности к музыке". Аристоном Державин называет
греческого философа Платона, сына Аристона (сравнение с ним Зубова шло,
несомненно, лишь по имени).
Впрочем, все это для Есенина значения не имело: важна была сама суть
поэтического образа - благородство, великодушие и готовность сражаться со
злом и ложью.
Такой "Аристон" и стал одним из авторов первого номера детского журнала
"Мирок" за 1914 год.
И возможно, не только автором, но и корректором: начинающий поэт тогда
жил в Москве и работал в корректуре типографии И. Д. Сытина, где ежемесячник
печатался.
Современница, близко знавшая Есенина в те годы, вспоминала: "Он был
такой чистый, светлый, у него была такая нетронутая, хорошая душа - он весь
светился".
Это о Есенине - "Аристоне": "Он весь светился"...
5
С какого стихотворения начинается поэт? С первого, им написанного?
Наверно, но только с первого своего стихотворения.
Страстью к сочинительству многие одержимы с детских лет и бывает, до
глубокой старости. Они исписывают горы бумаги, с непостижимой настойчивостью
осаждают редакции и консультации, сотни литературных работников терпеливо
"разбирают" плоды их неустанных ночных бдений - все напрасно. Есть тысячи
зарифмованных строк, но нет ни одного настоящего стихотворения. Минуют годы
- поэт так и не начинается...
Истории грустные, что и говорить...
Но бывает и так. В редакцию пришло письмо - ровные столбики
четверостиший. Судя по почерку, автор еще не оставил школьной парты. Стихи -
бледные, вялые, неумелые. Еще один мученик? За письмом, однако, следует
второе, третье... Начинают попадаться свежие строчки, живые образы, не
взятые напрокат - свои собственные, выстраданные: к какому-то жизненному
факту автор прикоснулся сердцем и нашел свои слова, нащупал свой ритм, свою
интонацию. За стихотворением обозначалась личность.
Счастливое мгновенье - поэт начался! По-разному может сложиться его
судьба, но сейчас он начался. Значит, есть у него не одно лишь желание
писать, как у многих, но и