могу. Мне нужно знать, кто это, даже если это просто сбившийся с пути путешественник.
Карла дотрагивается до моего предплечья.
— Твоя мама сказала оставаться здесь.
— Но почему? Она просто слишком осторожничает. Кроме того, она не позволит никому миновать тамбур.
Она уступает, и я устремляюсь по коридору, преследуемая Карлой.
Тамбур это небольшая герметичная комната, прилегающая к входной двери. Она непроницаема для воздуха, поэтому никакой потенциальный вредный фактор не просочится в дом, когда открыта входная дверь. Я прижимаюсь к ней ухом. Сначала из-за воздушных фильтров я не слышу ничего, но затем слышу голос.
— Моя мама прислала вам Бундт.[2] — Голос глубокий, спокойный и определенно удивленный. Мой мозг обрабатывает слово "Бундт", пытаясь представить себе, на что это похоже, как вдруг до меня доходит, кто стоит у двери. Олли.
— Дело в том, что мамины Бундты не очень вкусные. Они ужасные. Совершенно несъедобные, почти несокрушимые. Но это между нами. Еще один голос, который принадлежит девочке. Его сестра? — При каждом переезде она заставляет нас нести кекс соседям. — Ох. Что ж. Вот это сюрприз, да? Очень мило. Пожалуйста, поблагодарите ее за меня. Нет никакого шанса, что этот кекс Бундт прошел соответствующую требованиям проверку, и я чувствую, что мама пытается придумать, как сказать им, не раскрывая правды обо мне, что она не может взять кекс. — Извините, но я не могу его принять. Напряженная тишина. — Так вы хотите, чтобы мы отнесли его обратно? — спрашивает недоверчиво Олли. — Ну, это грубо, — говорит Кара. Похоже, она злится и уступает, словно прогнозировала разочарование. — Мне так жаль, — снова говорит мама. — Это сложно. Мне правда очень жаль, потому что это так мило с вашей стороны. Пожалуйста, поблагодарите маму за меня. — Ваша дочь дома? — спрашивает очень громко Олли прежде, чем она может закрыть дверь. — Мы надеемся, что она сможет показать нам местные достопримечательности. Мое сердце ускоряется, и я могу чувствовать, как оно пульсирует по моим ребрам. Он только что спросил про меня? Никто из незнакомцев не забегал ко мне прежде. Если не считать маму, Карлу и моих репетиторов, то мир едва знает, что я существую. Я имею в виду, я существую в сети. Там у меня есть друзья и рецензии книг на Тамблере, но это не то же самое, что быть настоящим человеком, к которому могут приходить странные парни с кексами Бундт. — Извини, но она не может. Добро пожаловать в наш район, и еще раз спасибо. Входная дверь закрывается, и я, отступив, жду маму. Она должна остаться в тамбуре, пока фильтры не очистят внешний воздух. Через минуту она заходит в дом. Сначала она меня не замечает. Просто стоит спокойно, закрыв глаза и слегка опустив голову. — Извини, — говорит она, не поднимая голову. — Я в порядке, мам. Не беспокойся. И в тысячный раз я снова понимаю, насколько тяжела для нее моя болезнь. Я знаю только один мир, но до меня у нее были мой брат и мой папа. Она путешествовала и играла в футбол. У нее была нормальная жизнь, которая не включала в себя затворничество в пузыре ежедневно в течение четырнадцати часов с больной дочкой-подростком. Я держу ее и позволяю ей держать меня еще несколько минут. Ей тяжелее принять это разочарование, чем мне. — Я заглажу перед тобой вину, — говорит она. — Тебе нечего заглаживать. — Я люблю тебя, милая. Мы отходим обратно в столовую и быстро доедаем ужин — большей частью, молча. Карла уходит, и мама спрашивает, хочу ли я обыграть ее в Почетной Угадайке, но я прошу перенести это на другое время. Настроения у меня для этого нет. Вместо этого, я направляюсь наверх, мысленно представляя, какой же на вкус кекс Бундт.
— Дело в том, что мамины Бундты не очень вкусные. Они ужасные. Совершенно несъедобные, почти несокрушимые. Но это между нами. Еще один голос, который принадлежит девочке. Его сестра? — При каждом переезде она заставляет нас нести кекс соседям. — Ох. Что ж. Вот это сюрприз, да? Очень мило. Пожалуйста, поблагодарите ее за меня. Нет никакого шанса, что этот кекс Бундт прошел соответствующую требованиям проверку, и я чувствую, что мама пытается придумать, как сказать им, не раскрывая правды обо мне, что она не может взять кекс. — Извините, но я не могу его принять. Напряженная тишина. — Так вы хотите, чтобы мы отнесли его обратно? — спрашивает недоверчиво Олли. — Ну, это грубо, — говорит Кара. Похоже, она злится и уступает, словно прогнозировала разочарование. — Мне так жаль, — снова говорит мама. — Это сложно. Мне правда очень жаль, потому что это так мило с вашей стороны. Пожалуйста, поблагодарите маму за меня. — Ваша дочь дома? — спрашивает очень громко Олли прежде, чем она может закрыть дверь. — Мы надеемся, что она сможет показать нам местные достопримечательности. Мое сердце ускоряется, и я могу чувствовать, как оно пульсирует по моим ребрам. Он только что спросил про меня? Никто из незнакомцев не забегал ко мне прежде. Если не считать маму, Карлу и моих репетиторов, то мир едва знает, что я существую. Я имею в виду, я существую в сети. Там у меня есть друзья и рецензии книг на Тамблере, но это не то же самое, что быть настоящим человеком, к которому могут приходить странные парни с кексами Бундт. — Извини, но она не может. Добро пожаловать в наш район, и еще раз спасибо. Входная дверь закрывается, и я, отступив, жду маму. Она должна остаться в тамбуре, пока фильтры не очистят внешний воздух. Через минуту она заходит в дом. Сначала она меня не замечает. Просто стоит спокойно, закрыв глаза и слегка опустив голову. — Извини, — говорит она, не поднимая голову. — Я в порядке, мам. Не беспокойся. И в тысячный раз я снова понимаю, насколько тяжела для нее моя болезнь. Я знаю только один мир, но до меня у нее были мой брат и мой папа. Она путешествовала и играла в футбол. У нее была нормальная жизнь, которая не включала в себя затворничество в пузыре ежедневно в течение четырнадцати часов с больной дочкой-подростком. Я держу ее и позволяю ей держать меня еще несколько минут. Ей тяжелее принять это разочарование, чем мне. — Я заглажу перед тобой вину, — говорит она. — Тебе нечего заглаживать. — Я люблю тебя, милая. Мы отходим обратно в столовую и быстро доедаем ужин — большей частью, молча. Карла уходит, и мама спрашивает, хочу ли я обыграть ее в Почетной Угадайке, но я прошу перенести это на другое время. Настроения у меня для этого нет. Вместо этого, я направляюсь наверх, мысленно представляя, какой же на вкус кекс Бундт.