команды: «Вира!» «Майна!» ловко отправлял на крышу ведра с гудроном и рулоны рубероида.

Санька помогал Алексею заводить угол низкой телятниковой пристройки, ловко вкладывая в протянутую руку каменщика то кирпич, то инструмент. И вдруг рука бригадира замерла, не приняла кирпичный обломок, идущий на забутовку. Санька поднял глаза, повернулся в ту сторону, куда напряженным взглядом уставился Алексей, и увидел милицейскую лейтенантшу, беседующую с комиссаром. О чем, Санька не слышал. Но что тут было гадать…

— А дальше что? — донесся голос комиссара.

— Дальше? — повторила, задумавшись лейтенантша. — Дальше следствие покажет.

— Я с ним поеду! — решительно сказал комиссар.

В кабинете следователя собралась вся Петькина компания. Сам Петька, развалившись на стуле и сбросив по-блатному чубчик на правый глаз, встретил Саньку вызывающе:

— А-а-а, поймался! Что ж ты, фрайер, на меня все ссыпал?.. Гражданин следователь, у кого хочете спросите — это все они, мальки…

«Мальки», испуганно съежившись, сидели в ряд у стенки, сосредоточенно разглядывая сцепленные на коленках руки.

— Ну-ка, — сказал следователь, — выйдите все пока в коридор. А вы, молодой человек, — это комиссару, — останьтесь.

В коридоре Петька привалился плечом к Саньке, отвернулся для маскировки и быстро зашептал:

— Санька, кореш, бери все на себя… Ты несовершеннолетний, а меня если зацепят — хана, по этапу пойду… По гроб должником твоим буду, Санька!.. — Медленно, словно нехотя, Петька занес над головой сжатый кулак и картинным жестом, резко распрямив пальцы, пригладил встрепанные волосы.

Санька напрягся весь, закаменел… Словно лопнула в нем какая-то струна, пусто и холодно стало в голове. С тем же леденящим сердце равнодушием Санька аккуратно развернул к себе оторопевшее Петькино лицо и изо всех сил хлестнул его раскрытой ладонью.

На шум в коридоре первым бросился из кабинета следователь, с порога закричал: «Прекратите!» Коля выскочил следом и увидел: известково-бледный, с закушенной губой и остановившимся взглядом Санька размеренно, как каменщик, кладущий кирпич, взмахивал рукой… Коля отшвырнул Саньку, но не успел сделать и шага к своему, врезавшемуся в стену подопечному, как на него кошкой кинулся один из пацанов:

— Пусть!.. Пусть он набьет этого гада! — Мальчик кричал то на следователя, то на Колю: — Надо ему! Надо ему!.. Так и надо! Это он все сделал, он…

Мальчишки разбушевались. Они наперебой, вперемежку с угрозами своему бывшему хозяину, рассказали всю правду. Мальчишками занялся следователь. Петьку увели умываться. А Коля подошел к Саньке, уткнувшемуся лицом в стенку, молча подождал, пока уймется под его пальцами мелкая нервная дрожь:

— Тихо, тихо, Санек… Ладно, обойдется.

Следователь, записав показания пацанов, решил, что больше нет необходимости задерживать Саньку.

— Но штраф с родственников придется взять, — сказал он на прощание.

— Сколько? — осведомился Санька. Он быстро прикинул в уме, раскидал все по полочкам: столько по возвращению из отряда на домашний обед, столько — пацанве на конфеты… Ничего! И со штрафом у него оставалось, чтобы водить всю компанию целый месяц в кино… А на мотоцикл у Саньки все равно не выходило.

— Уплачу, — сказал Санька. — Сам уплачу!

На улице, у входа в прокуратуру, смущенно топтались бывшие Петькины «хухрики». Дожидались Саньку. Он подошел к ним, пошептался немного с ребятами. Догнал комиссара, нерешительно вздыхая.

— Сказать что хочешь? — Коля остановился.

— Дело такое… Тут парень один, Бориска, просится в отряд на следующий год. Как думаешь, возьмут?

Коля сделал вид, что задумался. Но долго не выдержал, заулыбался:

— Ну, если ты походатайствуешь, то, может, и возьмут!

г. Североуральск, Свердловская область.