сокрушен и Ахав, дерзнувший задать мирозданию свои вопросы. Все, на что человек способен, — как можно лучше приспособиться к жизни в одной клетке со Временем, самым могучим из всех зверей, чтобы потом уйти в безвременье, так ничего и не поняв и все еще задавая вопросы.
Он посмотрел вверх, на солнце, мучительно медленно ползущее по небу, — оно умирало, как обречено умереть все сущее. Он посмотрел на огромную луну, пролетавшую по темносинему небу, как брошенный камень. Она падала. Быть может, ее падение растянется еще на миллион лет, но однажды она наверняка столкнется с землей.
И что тогда? Тогда — конец человечеству. Конец и тому, что люди называли природой. Кончится то, что они окрестили временем. Конец известен — так стоит ли бороться дальше?
Нэймали, еще не придя в себя после его предложения объединиться с врагами, придвинулась к нему поближе. Он обнял ее и привлек к себе, хотя ее народ и осуждал проявления близости при посторонних. Пунджаки в смущении отвернулся. Рулевой смотрел в небо.
Ощутив нежность и теплоту ее тела, он почувствовал, что девушка любит его и хочет, чтобы у них были дети.
«Вот то, что заставляет человечество двигаться вперед, — сказал себе Измаил. — Сейчас это кажется невероятным, но, может быть, в один прекрасный день наши дети отыщут дорогу к новым солнцам, к молодым звездам. А когда-нибудь потом, когда яркая молодая звезда станет старой и потускнеет, они опять найдут новые. За прошедшие миллионы лет люди, как видно, этого не сделали. Но остался еще миллион лет, а если не миллион, то полмиллиона — ну пускай будет четверть миллиона, — все равно у людей есть еще время для победы над Временем».
