чувствую себя на что либо годным. Раньше я пользовался бы временем, позже я служил бы для воссоздания разрушенного. Теперь я посвящаю свою жизнь на поддержку прогнивших зданий».

Проведший долгие годы в Европе на дипломатической службе и хорошо ее знавший знаменитый поэт Тютчев понимал законную историческую преемственность продолжавших разрастаться в Европе революционных настроений от характера духовного мира Европы. «За три последних века, — писал Ф. Тютчев, историческая жизнь запада необходима была непрерывной войной, постоянным приступом, направленным против всех христианских элементов входивших в состав старого западного общества». Причину этого явления Тютчев видит в глубоком искажении которому христианское начало подвергалось от навязанного ему Римом устройства… «Западная Церковь сделалась политическим учреждением»… «Реакция этому положению вещей была неизбежна, но она же, оторвав личность от Церкви, открыла в ней простор хаосу, бунту, беспредельному самоутверждению». «Человеческое я, предоставленное самому себе, противно христианству по существу». «Революция есть не что иное, как апофеоз человеческого я, как последнее заключительное слово отрыва человеческой личности от Бога и Церкви. «…революция, - заключает Тютчев, — прежде всего враг христианства: АНТИХРИСТИАНСКОЕ НАСТРОЕНИЕ ЕСТЬ ДУША РЕВОЛЮЦИИ».

«Запад исчезает, все рушится, все гибнет в этом общем воспламенении: Европа Карла Великого и Европа трактатов 1815 года, римское папство и все западные королевства, католицизм и протестантизм, — вера давно уже утраченная и разум доведенный до бессмыслия, порядок отныне немыслимый, свобода отныне невозможная над всеми этими развалинами, ею же созданными, цивилизация убивающая себя собственными руками». Ф. Тютчев очень остро чувствовал всю непрочность европейской культуры. Европа успокоилась после подавления французской революции только внешне. И это чувство непрочности духовного успокоения Европы и сознание неизбежности новых духовных катастроф Ф. Тютчев выразил в следующих гениальных стихах:

Тютчев призывает бережно относиться к существующим формам жизни, ибо сложившиеся формы жизни от хаоса отделяет только тонкая хрупкая стена. Мир человеческой культуры, это ничто иное как:

«Не плоть, а дух растлился в наши дни», — к такому выводу приходит Тютчев. «Меня удивляет одно в людях мыслящих, — писал также Тютчев, — что они еще недовольно вообще поражены апокалипсическими признаками приближающихся времен. Этот таинственный мир, быть может, целый мир ужаса, в котором мы вдруг очутимся, даже и не приметив этого перехода».

Во «Всеобщей истории Церкви» Беронльт-Беркастоль и М. Барон Хенрион, изданной в 1853 году в Мадриде, читаем такую характеристику политического положения в Европе: «Революция уже не мчалась по Европе подняв голову и развернув знамена: однако продолжала оставаться организованной в виде тайных обществ: различной по своим формам в разных странах, но с одной и той же целью. Чтобы получить точное понятие об организации тайных обществ и понять их влияние необходимо разделить их на два класса имеющих различный характер. Один класс тайных обществ существующих уже много времени, заключал в себе, под покровом франк-масонства, различные общественные группировки, которые занимались, более или менее, критикой религии, морали и политики, атаковали общественные взгляды; другой — под именем «карбонариев» — тайные организации уже вооруженные, готовые по первому знаку выступить против государственной власти. Первый разряд тайных обществ (масоны) производил революцию в области духа; второй разряд (карбонарии) был предназначен разрушать существующий порядок вещей с помощью насилия. На собраниях тайных обществ первого разряда сидели апостолы философии, пророчествуя и предвещая возрождение порабощенных народов. На собраниях второго разряда действовали заговорщики и наемные убийцы. Первые могли взять для себя как символ — факел, который призывал следовать по освещенной дороге, вторые — кинжал. Эти два класса тайных обществ второго вида, система тайных обществ не была вполне закончена: общества, занимавшиеся критикой религии и существующего политического порядка, — были революцией в теории, но им не доставало средств для ведения революционной работы. С другой стороны если бы существовали только общества предназначенные для вооруженной борьбы, члены которых набирались из образованных классов, чьи убеждения уже обработаны в объединениях философского характера, то члены этих обществ ускользали бы от влияния революционных идей. Но благодаря комбинированию двух типов тайных обществ было достигнуто совершенство в искусстве составлять заговоры. Так что хотя эти общества казались разделенными и имеющими каждое из них свое устройство, управление и свои частные собрания, они управлялись той же самой властью, которая скрывалась за спиной второстепенных правителей в глубокой темноте.» (т. VII, стр. 318).

«Масонские ложи и руководимые ложами тайные революционные общества в эпоху последовавшую за свержением Наполеона, так называемую эпоху Реставрации, достигли больших успехов в ведении революционной пропаганды». «Когда наши потомки, — пишут авторы «Всеобщей истории Церкви», — исследуя причины разрухи в которой находилось тогдашнее общество, стали бы определять, в какую эпоху было опубликовано большее число антирелигиозных книг, то одни предполагали бы, что это произошло в течение тридцати лет предшествовавших революции, другие указали бы на время республики, Конвента, Директории, или, наконец, правления Наполеона. Каково же будет удивление, когда после исследования событий, окажется, что время, самое плодотворное по изданию развращающих книг, начинается от времени Реставрации. Перед революцией (речь идет о Франции. Б. Б.) было только два издания сочинений Вольтера. Наполеон разрешил только одно. В царствование же Людовика XVIII сочинения Вольтера размножались безостановочно. Тоже самое происходило и со всеми остальными классическими книгами бесчестия и распущенности». «Торговцы совершенно открыто торговали книгами нападающими на религию и монархию. Приготовлялись для