- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (38) »
услышав
каким тоном, был задан вопрос.
— Изменять правила можно только достигнув девятого уровня. На первом уровне это серьёзное нарушение. Я вынужден оштрафовать вас.
Монеты снова посыпались, Пётр Петрович с ужасом отметил уменьшение своего баланса ещё на десяток миллионов.
— Повторное подобное нарушение приведёт к увеличению штрафа в
кратном размере или высылке из Царства небесного.
— Куда? — ужаснулся Пётр Петрович.
— В преисподнюю, где черти разводят коммунизм для тех, кто не
соблюдает правила.
— Нет, нет, я буду соблюдать.
И облако понесло Петра Петровича дальше. Пролетая по райским кущам, он видел дворцы, сады, парки. Повсюду парили прекрасные нимфы и
херувимы. Они разносили кубки с божественным нектаром, играли волшебную музыку на арфах, разбрасывали лепестки роз. Но едва только стоило
где-либо остановиться, будь это отель, ресторан, магазин или просто жилой
чертог, как слышался звон ссыпающихся монет. Петр Петрович каждый раз
при этом вжимал голову в плечи и скрежетал зубами.
В какой-то момент Пётр Петрович понял, что он двигается по огромному кругу. Всякий раз, пролетая мимо ворот, от которых начал свой путь, он
получал детализацию счёта, в которой с нарастающей злобой отмечал одни
лишь отчисления в пользу других душ, владельцев собственности. Один раз
только ему удалось выиграть в божественную лотерею бонус размером в десять миллионов, что несказанно воодушевило его. Правда, ненадолго. Почти
столько же он вскоре оставил на бирже в качестве входного билета, а сами
операции отняли у него ещё несколько миллионов, поскольку он совершенно не ориентировался в местном рынке. В конце концов, Петр Петрович, не
выдержав, обратился к блеклой душе, у которой над головой светилась
скромная, на его взгляд, цифра из шести знаков.
— Послушайте, любезный. А как здесь вообще дела делают?
— Вы это и правда хотите знать? Информация стоит денег.
— Да, чёрт с тобой, выкладывай.
— Что вы, не поминайте, не то накликаете.
— Ладно, ладно. Учёный уже насчёт правил.
— Так вот, всё здесь работает исключительно и только по закону спроса
и предложения. Продаётся дороже, покупается дешевле.
— И ты думаешь, я за это должен тебе платить, мошенник?
— Подам на вас в суд за клевету и оскорбление. Информацию я вам продал верную. Практически, я вам оказываю уже консультационные услуги по
развитию бизнеса.
— Ах, ты! — Пётр Петрович попытался схватить душу за грудки, но
бестелесные руки проскакивали сквозь бестелесную плоть.
Тем не менее, тот завопил:
— Полиция!
В то же мгновение возник херувим в каске, сверился со свитком и строго
произнёс:
— Посягательство на собственность. Повторное нарушение правил. Платите штраф или будете заключены в тюрьму.
— Лучше в тюрьму, — ужаснулся Пётр Петрович.
Не успев и глазом моргнуть, он оказался в огромной золотой клетке, купол которой терялся высоко в облачном слое. Внутри клетки была весьма
комфортабельная обстановка и качественный сервис. Играла дивная музыка,
и пели архангелы. В одиночку и парами души неторопливо прогуливались
по саду, в котором росли прекраснейшие цветы и деревья.
— Ваша дееспособность ограничена, активы заморожены. Вы пробудете
здесь до решения суда, — объявил херувим-полицейский, — Или пока не
заплатите штраф.
— Неужели? — Пётр Петрович едва не расплакался от счастья.
Он готов был вечность не выходить отсюда, лишь бы не слышать
больше страшного звука ссыпающихся монет. Такого с ним не было никогда, чтобы он терял и терял, и не мог ничего предпринять для поправки
своего положения.
— Да я тоже очень люблю попадать сюда, — услышал он подле себя
знакомый голос, — Вот здесь только и есть настоящий рай.
Пётр Петрович посмотрел и прямо-таки ахнул:
— Иван Иванович, вы ли это?
А это и в самом деле был померший два года назад Иван Иванович
Иконников. Большой умница и по совместительству депутат. Ах, сколько
раз помогали они друг другу в прошлой жизни. Рыдая, упали они друг другу
в объятия. И в царствие небесном, как оказалось, нет никого ближе родной
души.
— И не чаял вас тут увидеть, Иван Иванович. Думал вы уже на седьмом
небе. За вас ведь там, на земле, свечки ставил, заказывал молебны за упокой
души вашей...
И говоря так, Пётр Петрович будто и впрямь верил в правдивость своих
слов, не помня того, что ограничился лишь отправкой венка в день похорон.
А Иван Иванович делал вид, что верит, будто всё так и было.
— Да, что вы Пётр Петрович. Недостижимые для меня это высоты. Вы-то
уж знаете, нет у меня вашей хватки. А здесь и подавно.
— Истинно, истинно, говорите, Иван Иванович, милый вы мой. Нет
здесь никакой жизни. Кручусь, верчусь и только одни убытки. Посоветуйте
уж что делать, к кому обратиться.
Иван Иванович нежно взял его под руку и повёл через сад, мимо усыпанных яблоками дерев.
— Смиритесь Пётр Петрович, родной. Смиритесь. Ничего тут поделать
нельзя. Всё здесь по правилу, по закону, предписанному свыше, — Иван
Иванович закатил глаза, — Оставь надежду всяк сюда входящий.
— Так и мы же всегда с вами по закону...
— ... которые нам и подвластны. Что вы, здесь правила едины для всех и
соблюдаются неукоснительно. Даже Всевышний не может вмешаться, если
всё по правилам.
— Бывает ли такое?
— Уверуйте.
— Но помилуйте. Не справедливо ведь это. Всё здесь уже всё поделили
до нас.
— Так и есть. Крупные игроки всё скупают. Вы вот думаете, обслуживающие нас херувимы — это кто?
— Кто?
— Такие как мы, разорившиеся праведники.
— Господи, кто же это придумал?
— Поговаривают, это всё сатана козни строит. В обители чертей-безбожников, поправших всякие экономические права свободного индивида.
Хочет подловить царство Божие на противоречиях, чтобы оно разрушилось
и провалилось к нему в преисподнюю коммунизма.
Пётр Петрович в сердцах хватил кулаком по стволу яблони.
— Эх, да будь оно проклято такое царствие небесное, в котором не приобрести собственности даже в кредит.
В руку ему свалилось наливное яблоко, и он тотчас впился в него зубами.
— Ой, что же вы наделали, — только и успел сказать Иван Иванович,
глядя на него с нескрываемым ужасом.
Пётр Петрович меж тем застыл, словно кусок застрял у него в глотке.
— А, я всё понял, — срывающимся голосом прошептал он, и в тот же
миг небесная твердь разверзлась у него под ногами, и Пётр Петрович, оледенев от охватившего его страха, полетел куда-то в тартарары.
— Прощайте, — услышал он голос Иван Ивановича.
Падение было как стремительным, так и долгим. Пётр Петрович всё падал и падал и
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (38) »