- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (32) »
гаваннских сигар». Ответ: «Возьму с удовольствием». Запомнили?
— Сейчас... — Гетлин повторил мысленно адрес, фамилию, пароль и отзыв. — Все в порядке.
— Остальное предоставляю вашей инициативе. Действуйте сообразно с обстановкой.
Гетлин усмехнулся:
— Работа есть работа...
— Когда возвратитесь, позвоните по этому телефону (он написал на листочке номер и передал его Вилли), и мы договоримся, где встретиться. Запомните телефон теперь же и уничтожьте записку.
— Это само собой разумеется. Но кого спросить?
— Разве вы не знаете, как меня зовут?
— Нет, капитан Скотт этого не сообщил.
— Зовите меня просто Боб. Теперь все?
— Так точно.
—Тогда отправляйтесь в Нойкельн, Бисмаркштрассе, 7. Там вам приготовлена квартира, в которой будете жить, пока не подыщете себе другое жилище.
Он подал Вилли руку, потом, навалившись боком на стол, привычным движением надавил кнопку.
Вилли откланялся. Боб ему понравился: с таким шефом, кажется, можно будет работать...
II
Вот и Августаштрассе — узкая, выгнутая дугой улица, круто подымающаяся к Дворцовой площади. Из-за этой крутизны проезд по улице невозможен, и она вся наполнена пешеходами. Парни в коротких кожаных штанах альпийских горцев, девушки в узких, в обтяжку, брюках, начинавших в 1952 году входить в моду, седеющие мужчины в пиджаках (что им жара!), пожилые женщины, катящие на раскладных тросточках с роликами корзинки с провизией, — все это замелькало перед глазами Вилли, только что вышедшего из прохладного узкого переулка. Перебросив макинтош на левую руку, в которой держал чемоданчик, Гетлин достал из кармана носовой платок, вытер пот с шеи и лба, потом медленно, стараясь держаться в тени лип, двинулся к табачному магазину Хойзера. Он еще издали увидел красный щит, вывешенный в виде штандарта поперек тротуара. На щите белой и оранжевой краской было выведено: «Табачные товары. Макс Хойзер и сын». Подойдя вплотную к витрине, Вилли, сделав вид, что рассматривает выставленные там сигары и сигареты в пестрых коробках, попытался разглядеть, что происходит внутри, но ничего не увидел: в магазине было сумрачно. Он решился, взошел на крылечко и толкнул дверь. Тотчас звякнул колокольчик, оповещая хозяина. Но хозяин не торопился, и Вилли успел несколько освоиться в сумраке. Наконец послышались чьи-то шаги, и из-за портьеры, прикрывающей вход в квартиру, вышел полный пожилой мужчина в очках с толстыми линзами. Отвислые щеки делали его похожим на бульдога. — Что угодно господину? — обратился он к Вилли. — Я хотел бы видеть главу предприятия Макса Хойзера. — Он перед вами. — Господин Хойзер, у меня кое-что есть для вас, — произнес Вилли, кладя на прилавок чемоданчик. — Только я хотел бы поговорить об этом с глазу на глаз. — Да? Пожалуйста. Лизхен! — крикнул хозяин за портьеру, и сейчас же оттуда выскользнула невысокая белокурая женщина лет тридцати. Она с независимым видом прошла за прилавок и молча стояла, ни на кого не глядя. — Побудь здесь, девочка, и займи покупателей, если им вздумается прийти. Прошу вас! — Макс приподнял портьеру и пропустил гостя вперед. Вилли шагнул за портьеру и очутился в темном коридоре, на другом конце которого белым пятном светилась стеклянная дверь. — Туда? — обернулся Вилли к следовавшему за ним Хойзеру. — Да, да, пожалуйста! — Хойзер вежливо отодвинул гостя в сторону, открыл дверь и пропустил Гетлина в комнату. Кресло — спокойное, глубокое и очень удобное кресло — вот первое, что увидел Вилли. Он подошел к нему, погладил рукой плюшевую обивку. Потом поставил на пол чемоданчик, бросил на него свой макинтош и, откинувшись на удобную спинку, медленно закрыл глаза. Хорошо!.. — Я вас слушаю. — Макс сел напротив гостя. Он еще не понимал, что привело к нему этого человека, и выжидательно смотрел на гладко выбритое лицо посетителя, на его светлые волосы, аккуратно зачесанные наверх, на плотно сомкнутый рот, на чуть припухшие веки. Молчание длилось несколько секунд. — Я вижу, у вас покупателей не очень много? — Вилли наконец открыл глаза. — Что поделаешь, нет настоящего товара... — Хойзер тревожно поправил очки. — Вот видите, как удачно получилось: я привез вам коробку гаваннских сигар, — медленно, с расстановкой произнес Вилли, в упор глядя на собеседника. Лицо Хойзера заметно вытянулось, левое веко дрогнуло в нервном тике. Явно волнуясь, он ответил: — Возьму... с удовольствием. — Значит — договорились. Имя «Боб» вам что-нибудь говорит? — Боб? Я что-то... Ах, да, да! Помню. — Он поручил мне выяснить... У вас тут, в Шварценфельзе, что-то случилось? — Не понимаю... — Говорят, какие-то аресты... — Вы вон о чем. В газетах пишут, что ами хотели взорвать «Клариссу». Одни согласны с этим, а другие считают, что коммунисты не могут управлять шахтой, едва не случилась авария, вот и придумали про американцев... — Слушайте, милейший, оставим агитацию для дураков. Я спросил об арестах! Почему были арестованы именно эти люди, а не другие? — Хм... Говорят, заметьте: говорят, — а я этого не знаю, — что какой-то идиот сам явился в полицию и донес... — Его тоже арестовали? — Откуда я могу это знать? — Кто этот человек? — Вы считаете меня ясновидящим?.. — Фу, черт возьми, с вами трудно беседовать! — Не задавайте глупых вопросов! — Ого! Мы можем стать большими друзьями, но можем и... Впрочем, первое вероятнее: вы мне нужны. — Благодарю за откровенность. — А что же нам в кошки-мышки играть? Боб дал к вам явку, я вижу, что вы — это вы, значит — нечего болтать, извольте впрягаться в упряжку! — Что вы хотите от меня? — Мне нужно человек пять-шесть парней, есть у вас кто-либо на примете? — Положим, есть... У меня иногда бывают «Телеграф» и «Тагесшпигель», кое-кто берет их читать, и я знаю, кто о чем из моих клиентов думает. — Газеты — это придется оставить. Глупо. Барыш — 10 марок, а подозрение вызовете наверняка. — Это, знаете ли, мое дело. — Нет, теперь уж не ваше, а наше дело. Я вовсе не собираюсь попадать в руки красной полиции: ваше пристрастие к изданиям, выходящим на Западе, насторожит кое-кого. — Ладно, ладно, посмотрим. А парней назвать могу, — человека четыре. Например Отто Кайзер, или вот Зигфрид Кульман — этот даже получше — у него отец был «ПГ»[8], да он и сам был шарфюрером в гитлерюгенде... Кроме этих... Вилли мысленно повторял имена и фамилии всех названных, — этого было достаточно, чтобы- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (32) »