участия не принимала, но прислушивалась к ним. Было ясно, что откладывать прогулку нельзя: в любой день может выпасть снег.
Где-то там, у озера, есть водопад, который за время этих долгих холодов замерз, образовав необычную ледовую гору. Говорят, он похож на замок, и никто не может припомнить, чтобы такое случалось раньше. К этому-то замку она и направится. Сначала надо пройти по озеру до места, где вытекает река, а затем вниз по реке к водопаду. На такую прогулку целиком уйдет короткий зимний день.
Отлично, весь день у нее будет занят.
Но ведь я собиралась посмотреть замок вместе с Сисс…
Она отбросила эту мысль, радостно подумав: в другой раз мы сходим туда вместе с Сисс, так будет еще лучше.
Лед на озере был такой гладкий и блестящий, что даже не был похож на лед. Не лед, а сталь. Пока озеро замерзало, в воду не упало ни снежинки — и ни снежинки не упало, когда оно замерзло. Лед был толстый и крепкий. Он грохотал, лопался и становился тверже. Унн побежала вниз к озеру. В такой мороз только и бегать. К тому же ей хотелось поскорее оказаться там, где нет людей: сегодня никто не должен ее видеть. И вот ей это удалось. Не слышно доброго голоса тети, ее настойчивого крика: «Унн, иди сюда!» Она думает, что Унн в школе. А что считают в школе? Об этом она не подумала. Ну, скорее всего, что она заболела. Может ведь такое случиться. Конечно. Сисс тоже так считает? А может быть, Сисс понимает, в чем дело? Унн бежала, и мерзлая, твердая словно камень земля грохотала у нее под ногами. Она бежала зигзагами между редкими заиндевевшими деревьями, стараясь, чтобы любопытствующие глаза не видели ее. Надо сначала выйти на лед, а затем двинуться вдоль берега. Сисс — вот о ком она сейчас думает. О том, как они завтра увидятся с ней, когда все немного уляжется и встреча не будет такой невозможной, как сегодня. Теперь она больше не одна. Нашла ту, которой скоро можно будет все рассказывать. Она радостно бежала вниз, ко льду, по покрытой инеем земле, среди покрытых инеем, сверкающих, как серебро, берез. Уже почти совсем рассвело. Земля, усыпанная широкими блеклыми листьями и блеклыми заиндевелыми травинками с изломом — Унн задевала их на бегу, и серебряный иней сухо шелестел, словно песок, под ее сапогами. Она радостно думала: Все толще и толще. Таким лед и должен быть. Он трещит по ночам. Кому-нибудь, возможно, не спится, и он думает: вот лед еще толще стал… В такой мороз трещат и стены их старого деревянного дома. Тетя говорит, что это съеживаются бревна. Когда слышишь эти звуки по ночам, не надо произносить «все толще и толще», тогда думаешь: «…мороз-то какой, аж дом трещит». Она уже стояла на берегу. Наверняка ее не видели, так что никто о ней никому ничего не скажет. Как она и предполагала, в такую рань на льду не было ни души. Попозже сюда прибегут малыши, им разрешают возиться здесь сколько душе угодно: лед крепкий как скала, ни одного опасного места. Озеро большое-большое, получился огромный каток. Через прозрачный темный лед у берега было интересно смотреть на дно. Унн всего одиннадцать лет, и она может плашмя лечь на лед, прикрыв с боков лицо руками, чтобы не мешал лишний свет. Ощущение при этом такое, словно смотришь в вымытое окно. Только что взошло солнце, его косые холодные лучи проходили через лед и падали на бурое дно, покрытое илом, камнями и какими-то растениями. У самого берега озеро промерзло насквозь. Дно было белым от инея, поверх лежал толстый слой темного гладкого льда. В эту ледяную глыбу вмерзли и широкие полукруглые листья, и узкие былинки, и какие-то семена, и соринки, и растопыренный бурый муравей — все это перемежалось бусинками воздуха, которые вспыхивали, словно жемчуг, когда на них падали солнечные лучи. Еще в эту глыбу вмерзли черные округлые прибрежные камни в какие-то ободранные прутики. Надломленные веточки папоротника стояли во льду, напоминая тонкое кружево. Одни растения, как и до морозов, тянулись вверх, цепляясь корнями за дно, другие, плававшие раньше на поверхности, были скованы замерзающей водой и вмерзли в ледовый панцирь. Унн лежала на льду, не в силах оторваться от мира, который был удивительнее любой сказки. Хочу еще поглядеть… Она лежала плашмя на льду, не чувствуя холода. Ее тонкое тело отбрасывало на дно причудливую тень. Она немного передвинулась вперед по гладкому зеркалу озера. Кружевной папоротник во льду, залитый морем света, остался позади.
Вот он, этот страшный обрыв. Там, где глубина была больше, дно и все на нем было бурое. Среди редких водорослей, в иле, маленький рачок шевелил клешней — видно, без толку, потому что вода не мутнела, а он не двигался с места. Еще шаг от берега, и стена ила почти отвесно ушла в настоящую черную бездну. Этот страшный обрыв. Унн передвинулась, тень скользнула за ней и, оказавшись над бездной, исчезла, словно провалившись куда-то. Это произошло так внезапно, что Унн вздрогнула и лишь потом поняла, что случилось. Ее охватила легкая дрожь, ей показалось, что она лежит в воде, На миг у нее закружилась голова, но тут она вновь ощутила под собой надежный, толстый лед. Однако глядеть на обрывающееся ступенью дно было неприятно. Тому, кто не умеет плавать, здесь конец. Плавать Унн уже научилась, но было время, когда она не держалась на воде и однажды попала на такое вот место. Она шла по дну — и вдруг под ногами ничего не оказалось, она вся застыла, чувствуя, как ее тянет вниз. В этот миг чья-то сильная рука рванула ее назад, к твердому дну, к радостно галдящим товарищам. Унн еще думала об этой жуткой ступени, как вдруг узкая полоска снизу из тьмы стрелой метнулась к ней. Рыбка словно целилась ей в лицо, и Унн отпрянула, забыв про слой льда, разделявший их. Промелькнула полосой серо-зеленая спинка, затем показался рыбий бок, и неподвижный глаз на секунду с любопытством уставился на нее. И все. Рыба тут же ушла в глубину. Я знаю, что рыбе здесь было нужно. Могу представить себе, как она сейчас там, в глубине, рассказывает обо мне другим рыбам. Это даже приятно. Но любопытная рыбешка разрушила очарование. Унн стало холодно. Она поднялась и двинулась дальше — то трусцой, то шагом, то катясь по гладкому льду. Иногда она выходила на берег, быстро пересекала выступающие мысочки, снова возвращалась на скользкий лед. Она согрелась, ей стало весело. Она шла долго: до реки было далеко. Но она все-таки добралась до ее начала. Водопада она не увидела и не услышала, он был ниже. Здесь, где начиналась река, вода текла плавно и бесшумно, лишь снизу доносилось журчание. В этом месте из большого озера вытекала река. Вода струилась из-подо льда
Лед на озере был такой гладкий и блестящий, что даже не был похож на лед. Не лед, а сталь. Пока озеро замерзало, в воду не упало ни снежинки — и ни снежинки не упало, когда оно замерзло. Лед был толстый и крепкий. Он грохотал, лопался и становился тверже. Унн побежала вниз к озеру. В такой мороз только и бегать. К тому же ей хотелось поскорее оказаться там, где нет людей: сегодня никто не должен ее видеть. И вот ей это удалось. Не слышно доброго голоса тети, ее настойчивого крика: «Унн, иди сюда!» Она думает, что Унн в школе. А что считают в школе? Об этом она не подумала. Ну, скорее всего, что она заболела. Может ведь такое случиться. Конечно. Сисс тоже так считает? А может быть, Сисс понимает, в чем дело? Унн бежала, и мерзлая, твердая словно камень земля грохотала у нее под ногами. Она бежала зигзагами между редкими заиндевевшими деревьями, стараясь, чтобы любопытствующие глаза не видели ее. Надо сначала выйти на лед, а затем двинуться вдоль берега. Сисс — вот о ком она сейчас думает. О том, как они завтра увидятся с ней, когда все немного уляжется и встреча не будет такой невозможной, как сегодня. Теперь она больше не одна. Нашла ту, которой скоро можно будет все рассказывать. Она радостно бежала вниз, ко льду, по покрытой инеем земле, среди покрытых инеем, сверкающих, как серебро, берез. Уже почти совсем рассвело. Земля, усыпанная широкими блеклыми листьями и блеклыми заиндевелыми травинками с изломом — Унн задевала их на бегу, и серебряный иней сухо шелестел, словно песок, под ее сапогами. Она радостно думала: Все толще и толще. Таким лед и должен быть. Он трещит по ночам. Кому-нибудь, возможно, не спится, и он думает: вот лед еще толще стал… В такой мороз трещат и стены их старого деревянного дома. Тетя говорит, что это съеживаются бревна. Когда слышишь эти звуки по ночам, не надо произносить «все толще и толще», тогда думаешь: «…мороз-то какой, аж дом трещит». Она уже стояла на берегу. Наверняка ее не видели, так что никто о ней никому ничего не скажет. Как она и предполагала, в такую рань на льду не было ни души. Попозже сюда прибегут малыши, им разрешают возиться здесь сколько душе угодно: лед крепкий как скала, ни одного опасного места. Озеро большое-большое, получился огромный каток. Через прозрачный темный лед у берега было интересно смотреть на дно. Унн всего одиннадцать лет, и она может плашмя лечь на лед, прикрыв с боков лицо руками, чтобы не мешал лишний свет. Ощущение при этом такое, словно смотришь в вымытое окно. Только что взошло солнце, его косые холодные лучи проходили через лед и падали на бурое дно, покрытое илом, камнями и какими-то растениями. У самого берега озеро промерзло насквозь. Дно было белым от инея, поверх лежал толстый слой темного гладкого льда. В эту ледяную глыбу вмерзли и широкие полукруглые листья, и узкие былинки, и какие-то семена, и соринки, и растопыренный бурый муравей — все это перемежалось бусинками воздуха, которые вспыхивали, словно жемчуг, когда на них падали солнечные лучи. Еще в эту глыбу вмерзли черные округлые прибрежные камни в какие-то ободранные прутики. Надломленные веточки папоротника стояли во льду, напоминая тонкое кружево. Одни растения, как и до морозов, тянулись вверх, цепляясь корнями за дно, другие, плававшие раньше на поверхности, были скованы замерзающей водой и вмерзли в ледовый панцирь. Унн лежала на льду, не в силах оторваться от мира, который был удивительнее любой сказки. Хочу еще поглядеть… Она лежала плашмя на льду, не чувствуя холода. Ее тонкое тело отбрасывало на дно причудливую тень. Она немного передвинулась вперед по гладкому зеркалу озера. Кружевной папоротник во льду, залитый морем света, остался позади.
Вот он, этот страшный обрыв. Там, где глубина была больше, дно и все на нем было бурое. Среди редких водорослей, в иле, маленький рачок шевелил клешней — видно, без толку, потому что вода не мутнела, а он не двигался с места. Еще шаг от берега, и стена ила почти отвесно ушла в настоящую черную бездну. Этот страшный обрыв. Унн передвинулась, тень скользнула за ней и, оказавшись над бездной, исчезла, словно провалившись куда-то. Это произошло так внезапно, что Унн вздрогнула и лишь потом поняла, что случилось. Ее охватила легкая дрожь, ей показалось, что она лежит в воде, На миг у нее закружилась голова, но тут она вновь ощутила под собой надежный, толстый лед. Однако глядеть на обрывающееся ступенью дно было неприятно. Тому, кто не умеет плавать, здесь конец. Плавать Унн уже научилась, но было время, когда она не держалась на воде и однажды попала на такое вот место. Она шла по дну — и вдруг под ногами ничего не оказалось, она вся застыла, чувствуя, как ее тянет вниз. В этот миг чья-то сильная рука рванула ее назад, к твердому дну, к радостно галдящим товарищам. Унн еще думала об этой жуткой ступени, как вдруг узкая полоска снизу из тьмы стрелой метнулась к ней. Рыбка словно целилась ей в лицо, и Унн отпрянула, забыв про слой льда, разделявший их. Промелькнула полосой серо-зеленая спинка, затем показался рыбий бок, и неподвижный глаз на секунду с любопытством уставился на нее. И все. Рыба тут же ушла в глубину. Я знаю, что рыбе здесь было нужно. Могу представить себе, как она сейчас там, в глубине, рассказывает обо мне другим рыбам. Это даже приятно. Но любопытная рыбешка разрушила очарование. Унн стало холодно. Она поднялась и двинулась дальше — то трусцой, то шагом, то катясь по гладкому льду. Иногда она выходила на берег, быстро пересекала выступающие мысочки, снова возвращалась на скользкий лед. Она согрелась, ей стало весело. Она шла долго: до реки было далеко. Но она все-таки добралась до ее начала. Водопада она не увидела и не услышала, он был ниже. Здесь, где начиналась река, вода текла плавно и бесшумно, лишь снизу доносилось журчание. В этом месте из большого озера вытекала река. Вода струилась из-подо льда
