Германии. Но ослепленный собственными мечтами Адольф бредил о возвращении в состав Германии земель Данцигского коридора — его Карфагеном стала Польша, согласно Версальского договора получившая доступ к Балтийскому морю.
Но сегодня мысли офицеров Вермахта занимала не Польша и не предстоящие маневры, а блестяще завершенная Красной армией операция на Дальнем Востоке. Группировка красных наголову разбила полумиллионную Квантунскую армию, а затем советские танки утюгом прошлись по Маньчжурии, отбросив японцев за Большой Хинган. Одновременно в восточном Китае активизировались партизаны, ведущие активные действия чуть ли не с начала века. Но на этот раз они все-таки перестали мутузить друг друга, а взялись за островитян. Посол Японии в Москве запросил живота, и советские дипломаты принялись обдумывать последствия столь изящного «хода конем». Получившую пинка страну Восходящего Солнца необходимо было чем-то занять, пока она была в шоке от проигранной кампании. Командующему Квантунской армией генералу Умедзу пришлось уйти в лучший мир при помощи традиционного ритуала потерявшего лицо самурая, а императору Хирохито — приводить к присяге новый кабинет министров.
Тем временем китайские партизаны все-таки выкурили интервентов из Внешней Монголии и снова занялись гражданской войной. Европа же с жаром принялась обсуждать успехи Красной Армии, а Чемберлен выступил с секретной речью в парламенте, содержание которой на следующее утро появилось в основных европейских газетах. Понятие «военной тайны» пока еще не было сформировано, и за разглашение ее лишь неодобрительно покачивали головами: ну, что ж вы так, мой дорогой сэр! Я ведь вам по-секрету, как родному, а вы…
Разъярился Адольф Гитлер, которому вовсе не хотелось, чтобы его дергал за ниточки кукловод Невилл Чемберлен. Он полагал формирование европейской политики в числе своих основных приориритетов. Хотим — Австрию присоединим к империи, хотим — Судетскую область аннексируем. А вот так, когда на поводке и команда «фас»… не годится! Да, фюрер уже и сам начинал рассматривать Советский Союз как неиссякаемый источник сырья и дешевой рабсилы, но не для Англии же каштаны из огня таскать! Зарывается «Туманный Обливион», ох и зарывается!
— Учитесь, господин обер-лейтенант! — снова повторил Рыжий Хайнц, — как будто бы я сам разрабатывал эту операцию. Вот прибудем на место — проведу штабную игру: синие — красные, а красные — самураи.
— А почему синие будут играть за красных? — удивился Альбрехт.
— А чтобы никто не догадался! — усмехнулся генерал.
Этот потомок прусских помещиков был поклонником молниеносных операций и держал в уме все те сражения, где успех обеспечивался согласованными действиями родов войск. Он даже перевел на немецкий язык труды Лиддел-Гарта и Фаллера, однако у его начальства были в двадцатые годы совсем иные взгляды и планы. В особенности, на механизацию в армии. Гитлер шутил, что количество рапортов и доносов, поступающих на Рыжего Хайнца, наполовину парализует службу внутренней безопасности.
Штабная игра действительно состоялась. По итогам ее Гудериан устроил своим офицерам чудовищную головомойку, ибо то, что удалось русским в реальности, стало не по плечу немцам даже на карте. Пока не по плечу.
— Пока не по плечу! — как заведенный повторял Альбрехт Зееман, разбирая вместе со своими танкистами столь плачевный результат штабной игры. По всему выходило, что маневренности русских им не достичь без…
— Без чего? — спросил его на следующий день Рыжий Хайнц.
— На мой взгляд, херр генерал-майор, необходимо некоторое уменьшение танков и увеличение количества автомобилей. Плюс саперное обеспечение хорошо бы заполучить.
— Хорошо бы! — вздохнул генерал, — вот видите, Альбрехт! Одними танками мы ничего не добьемся. А попробуйте доказать это в штабе! Фон Браухич и слышать ничего не хочет о реформировании штатов механизированных корпусов. Легче и в самом деле у японцев выиграть, чем у наших стариков что-то выпросить.
Гудериан снова вздохнул. За прошедший со времени боев у Хасана год русские сделали стремительный качественный рывок. Пребывая последние пять лет в качестве безмолвных наблюдателей за экспансией японцев в Маньчжурию и Корею, они воспользовались пограничным инцидентом на реке Халхин-гол чтобы покончить с обозначившейся угрозой своим владениям в Сибири и на Дальнем Востоке. Собрав на восточной границе Монголии войска в бронетанковый кулак