«Строжайшая тайна», сообщенная священнику, через час была известна всему Эйсенбургу. Мнения разделились: одни не доверяли рассказам дворецкого, другие находили, что с его стороны было крайне неблагоразумно оставаться в замке, несмотря даже на положительное приказание священника и решение госпожи Шмит. Но как те, так и другие с нетерпением ожидали дальнейших событий. Эти события не заставили себя ждать, но они были так необыкновенны и таинственны, что взволновали не только жителей Эйсенбурга и соседних деревень, но слух о них распространился даже в соседних княжествах.

Глава II

Прошло пять дней со времени приезда Корнелиуса фан-дер-Валька в замок Эйсенбург. Понятно, что его личность возбуждала во всех громадный интерес. Но Корнелиус никому не показывался: он целые дни проводил в замке, расхаживая по всем комнатам и часто пугая слух господина и госпожи Шмит своими тяжелыми шагами, гулко отдававшимися под сводами нижнего этажа замка, где было помещение дворецкого.

Раз Шмиту удалось застать его в портретной галерее замка, где он стоял, рассматривая древние изображения предков герцогского дома.

Старик Шмит хорошо знал эти портреты, равно как и самую родословную герцогской фамилии. Он сам часто с чувством благоговейного удивления смотрел на закованные в латы фигуры со строгими, суровыми чертами лица, припоминал совершенные ими великие подвиги или любовался пышной красотой дам, блиставших при дворе Конрадов или сопровождавших своих мужей во времена крестовых походов.

Корнелиус фан-дер-Вальк не только смотрел на эти портреты, но и говорил с ними, как с давно знакомыми, близкими ему лицами. Старик Шмит сам слышал это. Первый раз, когда он вошел в портретную галерею, фан-дер-Вальк стоял перед портретом рыцаря Вальтера.

Корнелиус не заметил дворецкого, и до ушей Шмита ясно долетели слова, обращенные этим загадочным человеком к портрету:

— Бедный, благородный рыцарь, — говорил Корнелиус, — я помню тебя таким, каким ты изображен здесь! Я ви~ дел тебя, когда ты привел толпы крестоносцев к стенам Константинополя, я видел тебя в битве при Никее, когда ты не хотел пережить гибели своих дружин, но тщетно искал смерти!.. В последний раз я встретил тебя при дворе «барона и защитника Гроба Господня»! Когда суждено мне встретить тебя еще раз?..

Шмит замер: не сошел ли с ума господин Корнелиус? Лично знать рыцаря Вальтера, прозванного Бессребренником! Но рыцарь Вальтер погиб после первого крестового похода!

В эту минуту Корнелиус фан-дер-Вальк расстегнул свой камзол и, достав висевший на золотой цепи крест, поднял его перед портретом. В глазах Шмита сверкнули драгоценные камни.

— Видишь ли ты этот крест, рыцарь? — говорил Корнелиус. — Вместе с тобой мы приняли его и вместе несли. Ты кончил уже свой путь, недолго осталось идти и мне!..

Корнелиус замолчал.

Шмит, потрясенный и взволнованный, выскользнул в коридор.

Он не знал, что ему подумать, но зато теперь он был уверен, что гость замка не служит нечистой силе! Иначе как бы мог он носить на себе св. крест?

Вечером Шмит сообщил об этом священнику. Тот долго думал, наконец, снял с полки какую-то толстую книгу, раскрыл ее и показал Шмиту изображение креста.

— Такой ли крест видели вы? — спросил он.

— Такой, как мне кажется! — отвечал Шмит.

Священник задумался снова. Он ходил большими шагами по комнате, в то время как дворецкий следил за ним внимательно, стараясь по его лицу угадать впечатление, произведенное этим необычайным сообщением.

— Оставьте его в покое, — произнес он, наконец: — как я думаю, он принадлежит к числу странных, загадочных людей, составлявших тайное общество. По мнению всех, это общество уничтожено, распалось, но есть основание думать, по крайней мере для меня, что оно и теперь существует скрытным образом. Во всяком случае, сообщайте мне обо всем, что вам удастся узнать.

…достав висевший на золотой цепи крест, поднял его перед портретом…

«Сообщать обо всем, что удастся узнать, — думал Шмит, возвращаясь в замок. — Конечно, он будет это делать, но, во всяком случае, ему хотелось бы самому иметь объяснение того непонятного и даже ужасного, что происходит на его глазах… Конечно, человек, чтущий св. крест, не может быть колдуном… Но тогда кто же он, наконец?.. Какие события суждено еще видеть в стенах замка?..»

События эти не заставили себя ждать: прошел еще день, и тихое уединение замка было нарушено целыми толпами каменщиков, землекопов и плотников, немедленно приступившими к различным работам в замке. Шмит сначала полагал, что будут отделывать второй и третий этажи, служившие для помещения господ, но оказалось, что Корнелиус преимущественно обратил внимание на левую, южную половину нижнего этажа, выходившую в принадлежащий к замку сад.

Корнелиус фан-дер-Вальк казался очень озабоченным: он ходил целыми часами по коридорам и кладовым нижнего этажа и, очевидно, что-то искал. Иногда, указывая в каком-либо месте на сплошную массивную стену, он спрашивал старого дворецкого, к немалому его изумлению, не помнит ли тот, чтобы в этом месте был проход или комната.

Шмит недоумевал. Наконец, на третьи уже сутки после начала работ, Корнелиус фан-дер-Вальк позвал каменщиков в одну из обширных, со сводами, кладовых и приказал разбирать каменные плиты, покрывавшие пол.

— Ваша милость!.. — осмелился заметить дворецкий и тотчас замолчал, сам испугавшись своей смелости.

— Что угодно господину дворецкому? — с преувеличенной вежливостью спросил Корнелиус.

— Я полагаю… я думаю…

— Что изволит думать господин дворецкий?

— Я желал бы знать…

— Что желал бы знать господин дворецкий?

Шмит проклинал себя. Он прекрасно сознавал, что Корнелиус отлично понимает, что именно он хотел спросить, но нарочно мучает его.

— Так что же угодно знать господину дворецкому? — не отставал от него Корнелиус.

— Конечно… если вашей чести угодно… Но к чему разбирать пол?

— Чтоб открыть доступ в нижние помещения замка.

— В нижние помещения замка?

— Да.

— Но, ваша честь, я знаю замок пятьдесят лет, мой отец…

— И никто из вас не слыхал о том, что под замком есть помещения?

— Никто.

— Однако, они есть.

— Ваша честь уверены в этом?

— Я был там.

Шмиту оставалось только замолчать. Смеялся ли над ним этот