заметила долговязую Колькину фигуру в фойе. Стоял Колька в фойе и смотрел на нее вполприщур, внимательно смотрел, пристально. И Поля неожиданно смутилась, отстранила притиснувшегося к ней Василия, а вскоре и с круга сошла. Минут через десять украдкой глянула в фойе — Кольки не было. Пожаловалась на духоту и вышла на улицу — Кольки не было. «Вот же чума болотная, — сердито подумала о нем, — приревновал, что ли?»
После танцев Васька Баянов увязался провожать. Шла с ним и чувствовала — втроем идут. У перекрестка сказала Василию:
— Тут я сама дойду.
— Поль, чего ты? — удивился Василий.
— Сказала — сама! — рассердилась она и заспешила по своей улице.
Долго сидела на скамеечке возле дома. Мимо прошли ребята с гитарой. Поля напряглась — Колькин голос слушала, но его не было…
Вновь объявился Колька под Новый год. За четыре месяца она приутихла памятью о нем и собиралась совсем забыть. Но Колька не забывался. Хоть портрет с него рисуй, так живо перед глазами стоял с пушком на щеках и тонкой шеей. За четыре месяца Поля как бы родилась заново и научилась терпению, которого недоставало ей в прежней жизни. В прежней жизни она бывала тороплива, потому сделала много ошибок и теперь не хотела повторять их снова.
Колька приехал возмужавшим, с чисто выбритыми щеками и задумчивостью в глазах. Правда, сквозь эту задумчивость еще пробивалась прежняя робость, но уже чуть-чуть пробивалась.
— Ну как, механик, учишься? — скрываясь за насмешливостью, спросила Поля.
— Учусь, — почти бойко ответил он и в свою очередь спросил: — А ты замуж не вышла?
— Не вышла, Коля, — вздохнула Полина. — Тебя дожидаюсь.
— А как же Василий Баянов? — напрягся Колька, не выдержал игры, и этим сильно обрадовал Полю.
— Да никак…
— Пошли в лес? — неожиданно предложил Колька.
— Это еще зачем? — удивилась Полина.
— А просто так. Ночь вон какая… В городе до леса далеко, а здесь — рядом.
А и в самом деле была светлая новогодняя ночь. Тихая ночь. Вся деревня у «Голубого огонька» обмерла, и только они стояли среди сугробов во власти своих чувств.
— Пошли! — махнула рукой Полина.
Они выбрели за село и по тракторному следу направились к лесу, который темно и таинственно стоял среди лунного света и белых снегов. Колька часто задирал голову — звезды считал. Поле было хорошо и весело.
В лесу Колька отыскал маленькую пушистую елку, утрамбовал вокруг нее снег и лихо объявил:
— Это наша елка!
На макушку ели он нахлобучил свою шапку, на ветки повесил перчатки и шарф и довольный, радостно улыбающийся посмотрел на нее.
— Сейчас же надень шапку! — приказала она, — простудишься.
Колька бесшабашно помотал головой. Тогда Полина сдернула шапку с елки и попыталась надеть ее на Колькину голову. Он увернулся. Она — опять. Очень скоро оба свалились в сугроб, и Поля в горячке все-таки добилась своего, не заметив, как вдруг обмяк и затих Колька. Лежал он на спине, широко раскинув руки, и тревожно смотрел на нее. А она, Полина, сидела на Кольке, словно ей еще только предстояло перейти в четвертый класс.
— Ты чего? — растерялась Полина и неловко поднялась…
Домой возвращались молча. А твердый, занастившийся снег тяжело и ослепительно взблескивал под луной, сухо поскрипывал под ногами, грустный восторг и печаль подступили к Полине и от этого снега, и от близкой деревни, по самые крыши занесенной сугробами, и от рядом шагавшего Кольки. Никогда у нее не было такой ночи и такой расслабленной грусти, заставлявшей думать о том, что детство позади и лучшая ночь — тоже.
— Я задами пройду, — сказала Полина возле первого дома.
Колька знакомо нахмурился и полез за папиросой.
— Не сердись, Коля, — грустно улыбнулась Полина, — так надо. А за лес и елку — спасибо!
— Я завтра вечером тебя подожду? — робко спросил, Колька.
— Где?
— У дома.
— Не знаю, Коля… Зачем тебе это?
— Погуляем, — Колька оживился. — Я тебе рассказать хотел, а вот не получилось…
— Ты когда едешь-то?
— Десятого.
— В городе хорошо?
— Скучно.
— Вот тебе на! — Поля притворно удивилась, хотя ей радостно и весело стало от Колькиного признания. — В городе и скучно?
— Скучно, — подтвердил Колька.
— А ты бы девушку нашел, — обронила Поля, внимательно разглядывая носки своих валенок. — С нею бы в театр ходил, кино…
— Так я приду? — Колька затоптал окурок.
— Нет, Коля, не приходи! — неожиданно резко ответила Полина и быстро пошла к дому…
А Колька приходил. Каждый вечер. Это она узнавала по мундштукам выкуренных папирос у ее палисадника. За вечер — шесть папирос. И она решилась: отнесли с Василием заявление в сельсовет.
ЛитВек: бестселлеры недели
