постаментах стояли причудливые доспехи древних воинов. И с каждым шагом во мне крепло ощущение, что я совершил какую-то ошибку. И эта тревога передалась Абдулкариму. Он склонился ко мне и негромко, но взволнованно заговорил по-арабски:

– Нам нужны эти отношения, Александр! Как же наше Общество синявок-стрекотунов обойдется без поставок почтовых трухлявок? А Глицапупики? Как же без них? Если не получится, то горе мне, горе!

Наконец, мы вошли в просторный зал с расписанным пасторальными пастушьими сюжетами сводчатым потолком. Вдоль стен в ряд выстроились красные бархатные стулья – как мне показалось, достаточно низкие, узкие и неудобные.

В центре, на всеобщем обозрении, на возвышении стояло кресло. Точнее, Кресло – с большой буквы. Это было чудовищное сооружение с причудливой резьбой по дереву и позолотой. Хотя седалище у хозяина этих апартаментов было достаточно внушительное, но, чтобы заполнить мягкое бархатное сиденье таковых понадобилось бы, наверное, три или четыре. Этот предмет мебели делали или на вырост, или с расчётом, что когда-нибудь люди станут бегемотами.

Сам Верховник походил на элитного кабанчика – плотный, широкий, низколобый, со щетиной на небритых щеках. На его парадном мундире золотом сверкали эполеты, серебрились аксельбанты, переливались блеском драгоценных камней ордена разных размеров и достоинства. Голову венчала треугольная шляпа с тремя кокардам. Он напоминал вождя негритянского племени, хорошо поживившегося на складе реквизитов киностудии художественных фильмов.

Вокруг кресла-трона в почтительных позах застыла пара советников – тощих, замученных и ленивых, в длинных халатах с изображениями драконов и дельфинов. Орденов у них было поменьше, но тоже более чем достаточно.

Я приблизился к креслу. Поскольку никаких инструкций не поступало, то, как положено в таких случаях, склонил голову и отчеканил, внутренне посылая импульсы уверенности и доброжелательности:

– Мы приветствуем верхнего правителя планеты Эль-Кум-Драгара от имени всех народов Земли.

Верховник озабоченно посмотрел на меня, его круглые глаза выражали тупое недоумение:

– Земли?.. Ах, Земли. Угу.

Вперед выступил самый тощий и заморенный советник и произнес, шепелявя:

– Земля. Планета. Хотят дружить. Хотят торговать. Дружить и торговать. Торговать и дружить.

Верховник закивал, приподнял треуголку, почесал лысую голову, выбритую так тщательно, что от нее отражался свет ламп висящей под потолком массивной фарфоровой люстры.

– Торговать, дружить, – он пожал плечами и вопросительно, с подозрением, глянул на помощника.

Тот не успел опустить глаза, и Верховник по-звериному злобно ощерился – казалось, еще чуть-чуть, и он зарычит. Чиновник поспешно потупил взор. Верховник гордо надулся. И перевёл тяжелый тупой взор на посланников Земли.

– Сотрудничество наших планет пойдет на пользу нашим народам, – начал я петь привычную песню.

Говорил я вдохновенно и велеречиво – о гуманитарном сотрудничестве, о торговых контактах, о блестящих перспективах. В паузы успевал просочиться Абдулкарим и твердил что-то о поставках кнудликов фиксированных и даже кнудликов свободных в обмен на барионные трансфульгаторы и реакторные каскадные морализаторы. А потом опять я ловил волну вдохновения и вещал о том, что наши планеты должны жить дружно, и наши народы просто обязаны быть счастливы…

Я видел, что эти слова не доходят до высшего чиновника планеты. И тупое недоумение в его глазах вовсе не рассеивается, а только сгущается.

Наконец, хозяин дворца сладко зевнул и зажмурился. И я понял, что функционал-дипломат никогда не был так близок к провалу.

Вся встреча с первых слов пошла коряво, не туда, куда надо. Всё было как-то глупо, нелепо, все мои слова не достигали цели, а уходили в космос. И, главное, я не мог сообразить, какую линию поведения выстроить. Не мог понять, что в голове у Верховника. И еще меня пугало: если так ведет себя человек, который вознесен на вершину властного Олимпа, то что ждать от его подданных?!

Господи, ведь такой человек может сделать всё, что угодно. Например, если стукнет в голову, то прикажет заковать в кандалы представителей другого мира. Или расстрелять их.

Хотя физического воздействия я боялся меньше всего. При малейшей угрозе блок безопасности переводил нас в иную частотную мерность, и мы становились неуязвимыми для любого оружия стандартного континуума – хоть для стилета, хоть для термоядерной боеголовки. Но важно другое – проблема безумия, царящего на этой встрече, никуда не девалась. И Земля, и Эль-Кум-Драгара много потеряют, если мы сейчас не договоримся.

– Мы нужны друг другу, – уже без былого энтузиазма произнёс я. – Нам нужны мир и сотрудничество.

– Нужны? Не нужны? – пожал плечами сонный Верховник. – Мир? Или война? Война хорошо… На войне громко и оркестры…

Он зевнул еще шире.

И тут у меня что-то с лязганьем сложилось в голове.

– Мы выражаем восхищение, – потянула меня за язык непреодолимая сила. – И видим, что равных Вам нет. Во всей Галактике нет никого, кто больше подходил бы этому Великолепному Креслу. Единственный для единственного – если вы согласны, мы будем вас звать так. Единственный правитель для единственного кресла!

Я ощутил направленные на меня изумленные и вместе с тем уважительные взоры чиновников.

Верховный оживился. Пощупал кресло и даже подпрыгнул на мягких подушках, будто пытаясь убедиться, что оно еще под ним. Гордо приосанился. И одобрительно гыркнул:

– Мир. Торговля. Кнудлики!

Атмосфера сразу разрядилась.

– Р-работайте. О результатах доложите секретарю, – заученно произнес Верховник. Он ощупал еще раз стул и протянул: – М-му… М-мму.

Присутствующие подобострастно глядели на него.

– Му… Мы… М-мы здесь власть, – со всей дури Верховник двинул кулаком по подлокотнику начальственного кресла…

***

В просторном, обставленном удобной офисной мебелью, лишённом даже намека не помпезность кабинете Торговой грани Абдулкарим с готовностью принял предложение чувствовать себя как дома и трансформировал парадный костюм в рабочий – то есть в халат и чалму. Теперь он чувствовал себя в своей тарелке и был готов к азартному торгу. Похоже, его партнер, младший референт Брукс Мельдоний – сухенький седенький старичок с пронзительным взглядом и хитрой улыбкой, был из той же породы. Началась эпическая торговая битва, достойная своего отражения в сказах, поэмах и легендах, только летописцев и романтичных поэтов, к сожалению, в кабинете не было. Здесь собрались жёсткие и умные прагматики.

– Мы можем предложить хорошо зарекомендовавшие себя комплекты бытового обслуживания