лежал заключался в изображении, глубоко оттиснутом на его поверхности: изогнутая часть листа, похожего на папоротник. Что интересно, никаких похожих папоротников Браяр не знал — а после пяти лет учёбы у Розторн он знал их много. Он уставился на скалу на том берегу реки, на самом деле не замечая прямоугольную трещину высотой в двадцать футов, пробегавшую по склону скалы.

Браяр потянулся к окаменению так, как проделывал это с живыми растениями, но ничего не обнаружил. Известняк содержал изображение, но никаких остатков оставившего этот оттиск растения. Браяр зыркнул на него, и потянулся за другим камнем. Этот не нёс никаких отметин, а вот третий изученный им камень обхватывал очень похожую на сардину окаменелость.

— Это морская рыба, — пробормотал Браяр.

Раннее детство, проведённое недалеко от доков, научило его различать рыб из солёных и пресных вод, как по плоти, так и по костям.

— Давным-давно все гьонг-шийские равнины были морем, — пробормотал Бог-Король.

Он медленно выпрямился. Перо выпало из его руки.

— И тогда были рождены горные боги Дри́мбаканг. Они толкнулись своими расплавленными телами о берег, и потянули за собой Королевства Солнца.

Он произнёс это так, будто распевал древнюю сагу, наполовину бодрствующий, наполовину спящий.

Браяр попытался бороться с ознобом. У него будто каждый волосок на теле встал дыбом.

Бог-Король продолжил, всё тем же неземным голосом:

— Всё выше толкали они берега и море. Всё больше они росли, самые молодые боги, царапая небо, взмывая к Солнцу, Луне и Звёздам. Когда расти они более не могли, когда выросли они выше всех остальных горных богов, море утекло промеж их вершин, ища свою мать-океан. Обширные прибрежные леса пальм, кактусов и папоротников увяли. Здесь процветают лишь пихты, ели, лиственницы, можжевельник и болиголов, и редко — на открытом плоскогорье. Здесь боги видят всё. В Гьонг-ши негде спрятаться от богов мира сего.

Он тяжело сел. Браяр почти боялся дышать, пока мальчик не моргнул и не выпрямился. Потирая себе загривок, он робко посмотрел на Браяра:

— Я отключился? Они никогда не предупреждают меня, знаешь ли. Я им говорил и говорил, что когда они меня хватают, это пугает людей, но боги и духи на самом деле не понимают, что такое страх.

— Они часто с тобой это делают? — прошептал Браяр, по его коже пробежали мурашки.

— Достаточно часто. Вся земля ими полнится, то тут, то там, и я никогда не знаю, когда один из них начнёт действовать через меня.

Воздух вспорол громкий грохот. Бог-Король с гиканьем вскочил на ноги:

— Вот оно! — воскликнул он, будто только что выиграл в споре.

Браяр вспомнил, что именно привело их морозным утром к этому холодному обрыву. Отложив рассказ мальчика на потом, он посмотрел на противоположную сторону реки.

Из появившейся в скале прямоугольной дыры высотой не менее двадцати футов покатились камни, осыпаясь с расположенной внутри твёрдой фигуры. Шаманы продолжили танцевать, а музыканты — играть, одновременно пятясь к тому месту, где стояла Эвви и остальные наблюдатели. Браяр присвистнул, беззвучно восхищаясь: он знал, что сам не может танцевать и шагать назад, но шаманы и их помощники-музыканты ни разу не оступились. С места сдвинулась лишь Эвви, пройдя вперёд, вокруг строя шаманов. Докьи попытался снова её ухватить, но промахнулся. Эвви встала на берегу реки, перед тем, что происходило в скале, и выставила вперёд ладони.

Браяр попытался встать, пролив чернила. Он не обратил на них внимание, но не смог игнорировать Бога-Короля, схватившего его за руку.

— Стой, — приказал мальчик голосом, заставившим Браяра застыть на месте. — Она будет в порядке. Смотри.

Он отпустил Браяра, и тот мгновенно обнаружил, что снова может двигаться. Вместо того, чтобы продолжить попытки добраться до своей ученицы, Браяр стал ждать.

Он не был уверен, издавала ли Эвви какие-то звуки. Грохот, поднятый раскалывающейся, опадающей стеной камней, заглушал все звуки кроме, конечно, голоса Бога-Короля. Но Браяр задумался, не произносила ли Эвви заклинание. Он знал, что она творила свою магию, потому что падающие камни расходились в обе стороны от отверстия, из которого они сыпались, подобно шторам от окна. Эвви была в своём репертуаре. Аккуратные горки колотого камня росли по обе стороны прямоугольного проёма в скале. В сердце проёма стояла пара обнявшихся человекоподобных каменных скелетов. Когда наваленные перед ними булыжники и осколки расступились в стороны, двадцатифутовые скелеты шагнули из скалы наружу.

Эвви покачнулась. Она пыталась делать слишком многое одновременно. Беспокоясь, Браяр подошёл к краю того места, где стояла их палатка, затем опять остановился. Докьи добрался до девочки. Он встал рядом с Эвви, чертя в воздухе знаки, творя собственные заклинания. Она выпрямилась, снова взяв под контроль падающие камни, при поддержке Докьи.

Скелеты, которые остановились, когда она готова была вот-вот упасть, снова пошли прочь от скалы. Один из двух черепов с любопытством поглядел на Эвви и Докьи, в то время как другой осматривал лежавший за ними берег реки, проём в скале, а потом — шаманов и их музыкантов. Рука этого скелета вытянулась, и постучала по черепу, который наклонил голову, уставившись на Эвви. Когда тот череп обернулся, чтобы зыркнуть на другого, стучавшая по нему рука показала на шаманов. Оба скелета неуклюже затопали к танцующим.

Браяр посмотрел на Бога-Короля:

— Зачем они, статуи? Ты вроде бы не говорил.

Бог-Король прищурился на танцующих скелетов:

— Подобные вещи — обещание этой страны тем, кто стоит здесь свои храмы. Они — наше благословение храмам, знак нашей защиты. Они говорят захватчикам, что храм охраняется богами Гьонг-ши, а также богами храма, где стоят статуи.

Не выказывая страха, и не пропуская ни одного движения, танцоры и музыканты продолжили пятиться, танцуя или играя на ходу. Воины вскочили в сёдла, и выстроились полукругом вокруг них. Остальные члены группы, управлявшие привезённой ими повозкой, помогли музыкантам забраться в неё. Настолько гладко, как если бы они часто так путешествовали, воины и повозка поехали прочь впереди, их полукруг кончался с внутренней стороны танцорами. Два скелета, обняв руками каменные позвоночники друг друга в районе пояса, шли последними.

Докьи повернулся к Эвви, и наклонился, пока не оказался с ней лицом к лицу. Он схватил её за уши, и упёрся своим лбом в её лоб. Браяр не был уверен, пытался ли он отругать Эвви, или просто сшибить вместе две каменные головы. Полагая, что ему следует вмешаться, пока Эвви не сказала или не сделала что-нибудь грубое, он