Второй», которые и были незамедлительно опубликованы в Лондоне на следующий же год. Вот бы при этом и восьмистишие-то передать! Ан нет…

Но не только в безцензурной заграничной печати, — судя по многим фактам, стихотворение «Прощай, немытая Россия», могло проникнуть на страницы некоторых изданий и на родине — за несколько десятилетий до того, как это случилось. В самом деле, подходящая общественно-политическая ситуация складывалась в стране в конце 50-х — начале 60-х годов, в пору, непосредственно предшествовавшую отмене крепостного права, и сразу после — в годы известной либерализации и многочисленных реформ, а также — в начале 70-х. Многие крамольные произведения появились в печати именно тогда благодаря помянутой ситуации.

Так, например, на родине было напечатано стихотворение Лермонтова «Смерть Поэта» («Библиографические записки», т.1, № 20, 1858), — правда без заключительных шестнадцати строк, написанных, как известно, отдельно. Да ведь там и без этих заключительных пороха предостаточно!

Недаром же, по свидетельству современника, и в этой первоначальной редакции стихотворение мгновенно разошлось по стране.

Проходит весьма короткое время, и в 1860 году в собрании сочинений Лермонтова под редакцией С. С. Дудышкина стихотворение печатается полностью.

Здесь та же вера в торжество справедливости, та же могучая устремленность в будущее, та же угроза грядущего возмездия, что и в послании Пушкина декабристам, только все это выражено еще более широко и гневно. Не удивительно, что царь Николай сразу же получил копию стихотворения с надписью «Воззвание к революции».

Так вот, если в русской прессе благодаря соответствующей ситуации тогда проходили даже такие «воззвания», то что же, спрашивается, могло помешать появлению несоизмеримого с ними по силе стихотворения «Прощай…» — злого, желчного, но пассивного, никому ничем не грозившего? Трудно поверить, чтобы этому «шедевру» была действительная необходимость ждать еще почти тридцать лет. Но факт налицо: ждал до 1887 года!

Так в чем же дело?

Весьма правдоподобным представляется такое объяснение.

Почти за полвека, прошедшие после смерти Лермонтова, под его именем появилось в печати немало чужих стихов. Даже в наши дни при всех несомненных успехах литературоведения в приложениях к собраниям сочинений поэта обычно печатается десятка два с половиной стихотворений, приписываемых ему. Так не является ли и «Прощай, немытая Россия» одним из таких стихотворений, появившихся, скорей всего, в начале 70-х годов, когда оно впервые встренчается нам в письме Бартенева к Ефремову? И не этим ли именно обстоятельством да неуверенностью публикаторов в подлинности объясняется столь великий разрыв между смертью Лермонтова и появлением восьмистишия в печати?

В первых публикациях стихотворения «Прощай…» загадочно и странно не только то, что они оказались такими поздними, но и многое другое. И наши исследователи вполне ясных отгадок тут не дают, эти странности с твердой уверенностью не раскрывают. Одни лишь предположения, гипотезы, домыслы. Это во многом объясняется уже отмечавшимся недостатком фактического материала. Так будет же позволено и нам высказать некоторые предположения.

Впервые восьмистишие было напечатано, как мы знаем, в 1887 году в журнале «Русская старина» П. А. Висковатым. При этом он не указал, откуда получен текст, что не только противоречит обыкновению, выглядит странно, но и наводит на большие сомнения. Невольно возникает мысль, что источник текста не внушал доверия самому публикатору (а, следовательно, представлялось сомнительным и авторство Лермонтова), что он не мог решиться назвать источник просто из опасения опровержений, и потому предпочел объяснению горделивую позу безапелляционности. Если бы имелся подлинник — какой смысл утаивать его, предмет гордости любого публикатора?

В 1889 году Висковатов помещает стихотворение в собрании сочинений Лермонтова, и опять — никаких упоминаний об источнике! А между тем, в новой публикации есть весьма существенное разночтение с прежней. Там было

здесь же — «И ты, послушный им народ». Преданный и послушный — вещи совершенно разные.

Это усиливает наше сомнение. Более того, теперь можно почти с полной уверенностью сказать, что Висковатов располагал не подлинником, а вариантами стихотворения, и притом они до такой степени не были для него авторитетными, что он не смел указать их происхождение.

Еще удивительнее дела пошли дальше. В 1890 году в своем журнале «Русский архив» восьмистишие печатает П. И. Бартенев, да к тому же сопровождает текст указанием: «Неизданное». Как же так? Ведь оно уже дважды опубликовано! Может, Бартенев действовал по неведению? Немыслимая вещь! Журнал «Русская старина», где выступил Висковатов, по своему, как мы теперь сказали бы, профилю был единственным конкурентом бартеневского «Архива», и уж, надо думать, расторопный Петр Иванович зорко приглядывался к собрату-сопернику. Тогда — в чем же дело? А может — шпилька конкуренту? Намеренное игнорирование уже сделанного другим? Желание посмеяться над соперником?

Такое предположение будет не столь уж неправдоподобным, если принять во внимание, что у бартеневской публикации три разночтения с первой висковатовской (журнальной) и даже четыре — со второй (книжной). Напутал, дескать, дружок! Доверился какой-то липе! Восклицания в таком духе кажутся тем более вероятными в устах Бартенева, что Висковатов-то не смог указать источники своих текстов, а он, Бартенев, решительно сделал это: «Записано со слов поэта современником».

Но тут всплывает новая и, может быть, самая большая во всей этой истории загадка. Дело в том, что еще в 1873 году Бартенев послал иной вариант стихотворения «Прощай…» известному библиографу П. А. Ефремову, а