Доминик Жандо ИСТОРИЯ МИРОВОГО ЦИРКА

Предисловие

Всякий знает, какую роль сыграли в развитии театра Мольер и Шекспир; всем известно, кто такой Еврипид. Англичане и французы хранят воспоминания о великих трагических актерах — Кине и Тальма. Любители балета не забыли имен Петипа и Нижинского; в памяти зрителей остались первые исполнительницы канкана — Грий д‘Эгу и Ла Гулю.

Но кого, кроме Грока и Фрателлини, да, может быть, Кодона и Растелли, помнят те, кто приходит в цирк? Знают ли они имена тех, кто вот уже больше двух веков приводит их в восхищение? Известно ли им, что современный цирк был основан в 1770 году неким Филипом Астлеем, а Луи Сулье в XIX веке добрался со своей труппой до самой Японии? Что вовсе не Барнум создал цирк, носящий его имя, а на открытии старого Зимнего цирка в Париже присутствовал император Наполеон III?

У цирка, как у балета, театра или кино, есть своя история, и несправедливо, что мы так редко вспоминаем о людях, которые столько сделали для развития циркового искусства.

Эта книга — дань признательности наездникам, акробатам, дрессировщикам, клоунам, которые посвятили всю свою жизнь тому, чтобы хоть отчасти породнить реальность с мечтой, исполнить невыполнимое, выйти за грань возможного, — одним словом, чтобы создать чудесный мир Цирка и позволить детям всех возрастов, в том числе и взрослым, воспарить над окружающей их прозой жизни.

Наша история цирка написана не для специалистов. Хотя в ней очень много дат (без которых невозможно понять связь событий с эпохой), единственная ее цель — напомнить любознательному зрителю о том, что происходило в давние времена, в далеких странах, и познакомить его с миром, который — в силу своей замкнутости и скромности — охотно окружает себя тайной и ничем не походит на мир театра, балета или мюзик-холла, чьи секреты, как правило, известны каждому.

Невозможно на 182 страницах рассказать обо всем, ничего не упустив. Трудно избежать неточностей, ибо сведения об искусстве, остававшемся, как правило, вне поля зрения историков, разрозненны, а нередко и ошибочны.

Существуют работы, адресованные знатокам цирка, существуют труды, посвященные тому или иному жанру циркового искусства или развитию этого искусства в той или иной стране; они подробнее этой книги, тема их не так обширна, а цель более научна. Поэтому мы советуем читателю обратиться к трудам французов Анри Тетара, Тристана Реми^[1], Жака Гарнье и Адриана, американцев Чарлза Филипа Фокса, Э.-Х. Сэксона, графа Чепина Мэя, англичан Памелы Мак Грегор Моррис, Уилсона Дишена и Энтони Д. Хиппсли Кокса, итальянца Алессандро Червеллати либо к более старым книгам, написанным такими авторами, как Стрели, Дзукка, Сальтарино, Аше-Супле, Гуго Леру, Дальсем, и другими.

Еще полезнее познакомиться с многочисленными журналами, выпускаемыми ассоциациями любителей цирка разных стран.

Самая полная книга, посвященная нашей теме, — это «Чудесная история цирка», опубликованная во Франции после второй мировой войны писателем и журналистом Анри Тетаром. Эта книга, ныне ставшая библиографической редкостью, долгое время была единственным полным источником информации о развитии циркового искусства во всем мире от его истоков до первой половины XIX столетия.

Благодаря этой книге я заинтересовался историей цирка. Поэтому я посвящаю мой труд Анри Тетару, пробудившему во мне любовь к цирку.

Цирковое представление

Что такое цирк?

В противоположность общепринятому мнению, искусство это возникло сравнительно недавно. Оно пестро по составу и состоит из элементов, существовавших задолго до того, как появился на свет его основатель Филип Астлей.

Цирковое представление разворачивается на круглом манеже диаметром двенадцать-тринадцать метров; в программу непременно должны входить конные номера (потому-то и необходим манеж), выступления акробатов, эквилибристов, жонглеров; желательно также присутствие клоунов (нет лучшего фона для представления, чем смех). На арене появляются и дрессированные животные, но это не обязательно. Немыслим цирк без лошадей и манежа. То и другое — основные признаки этого искусства. Там, где их нет, мы имеем дело не с цирком, а с варьете. Никто ведь не путает театр с мюзик-холлом, а оперу — с кабаре.

Цирк занимает в ряду искусств особое место; цирк — искусство визуальное (ему не страшны языковые барьеры) и универсальное (оно доступно любой публике).

Порой говорят, что цирк — развлечение для детей; это совершенно неверно; не может быть никаких сомнений, что пятилетний ребенок неспособен оценить бесстрашие акробата так, как взрослый зритель, а тем более как зритель искушенный, — между тем подобные зрители существуют, и их гораздо больше, чем обычно считают! Верно другое: в цирк можно отправиться всей семьей, и каждый получит при этом свою долю удовольствия, а такие развлечения в наши дни — большая редкость.

Были, однако, времена, когда вокруг цирковой арены собирались в основном знатоки: то была великая эпоха конного цирка, время великих наездников XVIII и XIX столетий, — наездников, которые привлекали просвещенных любителей, как новая интрига — искателя приключений.

В наши дни цирк снова обретает популярность, быть может, оттого, что другие виды зрелищ в конце концов утомили публику своей искусственностью, меж тем как под куполом цирка живут самоотдача, бесстрашие, упорство, трудолюбие, стремление создавать прекрасное, не прибегая к спасающей многие зрелищные искусства пышности. Все эти непреходящие ценности ныне можно найти только на усыпанном опилками манеже.

Имеют значение и национальные чувства публики: зрители гордятся мастерством своих соотечественников. Они гордятся тем, что представители их нации демонстрируют всему миру ее достоинства. В цирке нет места людским порокам, мелочности, подлости, несправедливости — здесь царит благородство, и притом благородство неподдельное.

Наконец, под куполом цирка живет любовь к приключениям, и любовь эта также неподдельна; здесь живет стремление к чуду, к тому, чтобы сделать невозможное возможным; здесь мечта становится явью, фантазия вторгается в повседневность.

Вот в чем всеобщее и непреходящее значение цирка. Внешне цирк XX столетия уже не тот, каким был конный цирк; форма его постоянно меняется, но суть остается неизменной. Это зрелище просто, ибо говорит само за себя (в цирке не бывает непризнанных гениев), оно не подвластно моде;