Рэй Брэдбери
В глазах созерцателя

Может быть, маленький человек олицетворяет собой и зло, и благо?

Если вы поняли намёк, разобрались в себе и примирились с собственным прошлым и угрызениями совести, то маленький человек — во благо.

Если вы отвергаете прошлое и гоните прочь угрызения совести, то вам станет больно.

Тогда вам покажется, что маленький человек — во зло.

Проходя по вестибюлю, он испытал момент узнавания. Муж и жена шагали в одну сторону, а человечек в тёмном костюме и в таком же котелке — в другую. Муж не смотрел в лицо коротышке до тех пор, пока они не поравнялись, и только тогда, в последний миг взглянул на него. С этого начались его беды и череда событий, которые в последующие несколько дней довели его до крайности.

— Я знаю тебя, — казалось, произнёс некий голос.

На мгновение муж опешил, ибо лицо маленького человека глядело на него исключительно выразительно, насмешливо, с блестящими глазами и приятным ртом, очертаниями носа и губ, с простотой и прямотой вонзённого чистого ножа, без всяких затей.

— Я знаю тебя.

Лицо исчезло. Голос, если это был голос, затих. Муж ощутил себя совершенно разоблачённым и беззащитным перед лицом ледяной бури. Он последовал за своей женой, машинально отворил дверь гостиничного номера, пропустил её вперёд. Ему показалось, что маленький человек маячит у него за спиной. Он обернулся. В коридоре ни души.

Муж вошёл в номер; жена снимала шляпку.

— Ты заметила того человечка?

— А что в нём особенного?

— Тебе не показалось, что он что-то сказал?

— Нет.

— Мне послышалось, что он сказал: «Я знаю тебя».

— Я ничего не слышала.

Муж подышал на свои руки, словно хотел их согреть.

— А почему мне показалось, что я это слышал?

— Ума не приложу.

— Ладно, к чёрту его.

И он снял пальто и галстук, готовясь отойти ко сну. Когда его жена закончила свой туалет, он зашёл в ванную комнату и за чисткой зубов заметил, что ею пользовались обитатели двух разных миров: жильцы его номера и жильцы смежного номера — из-за второй двери, ныне надёжно запертой на замок и щеколду с его стороны. Так что, кто бы ни жил за этой дверью и стеной, ни днём, ни ночью не смог бы проникнуть и смыть с себя зловещую сажу и ещё более зловещих микробов этого города в их фарфоровую раковину.

— И всё равно мне это не по нутру, — решил он вслух.

— Что ты сказал? — спросила жена из спальни.

— Мне не нравится эта вторая дверь в соседний номер, — сказал он громче. — Им следует снять дверь и замуровать проём.

— Ах, ради всего святого, — взмолилась жена. — Дверь заперта. Они используют её для больших семей, занимающих смежные апартаменты. Никто не собирается к нам вламываться после полуночи, грабить тебя или насиловать меня. Ты слишком беден, а я уже далеко не так хороша собой. Вот.

— Всё равно, — упорствовал он, теребя щеколды и пробуя замок на прочность.

— Иди спать.

Свет в спальне погас, и он услышал, как пружины матраса приняли на себя вес его жены.

Он стоял в ванной, глядя на вторую дверь. Вдруг его заинтриговала замочная скважина. Он немного поколебался, а затем нагнулся и заглянул в скважину.

На него взирал яркий синий глаз.

Он молниеносно выпрямился, хватая ртом воздух.

— Прошу прощения! — возопил он, словно сделал кому-то ужасную гадость.

— Что там такое? — спросила жена из затемнённой спальни.

Руки у него почему-то затряслись, и он почувствовал, как кровь жаркой волной хлынула ему в голову, заливая краской лицо. Он увидел своё смущённое и одураченное отражение в ярком зеркале.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — вскричал он.

Затем зажал себе рот ладонью.

— Что с тобой? Ты порезался? — спросила жена.

Он был не в силах отвечать. Что тут скажешь? Что с той стороны какой-то недоумок пялится на нашу ванную комнату? На меня в замочную скважину зыркает какой-то глаз? Чёрт побери! Разве такое можно выговорить! Совпадение. Человек с той стороны услышал шум воды, подошёл и нагнулся посмотреть в тот же самый момент, когда я сам подглядывал. Наверное, тот, другой, так же смущён и обескуражен и чувствует себя так же глупо. Какой идиотизм!

— Чарльз? — позвала жена.

— Иду, — сказал он, резко выключив свет в ванной.

Глуповато хихикая, он на ощупь вернулся в спальню и лёг в постель.

— Что происходит? — поинтересовалась жена. — Ты как будто пьян.

Опустив голову на подушку, он прошептал: — Глупее не придумаешь. Посмотрел в замочную скважину, а из неё на меня зыркает чей-то глаз.

— Ты шутишь.

— Честное-благородное слово. Позор, да и только, — прошептал он, нервно хихикая. Ему свело живот. — Маленький человечишка.

— Кто-кто?

Он призадумался.

— Да. Странно. Но это он. Больше некому. Маленький человек, который прошёл мимо нас в вестибюле. Никогда я ещё не был в чём-то так уверен. Он живёт за стеной.

— Какая разница, — устало молвила жена. — Двери, человечки, замочные скважины… Какое тебе до этого дело?

— А ему какое до нас дело? — вскричал муж и затем, успокоившись, сказал:

— Я же не просил его подглядывать в замочную скважину.

— Если бы тебе самому не пришло в голову подглядывать в скважину, то ты бы не сделал такого открытия, — сказала она. — Я в жизни не заглядывала в замочные скважины. У меня и в мыслях такого не было, даже в голову не приходило. С какой стати тебе приспичило сделать нечто подобное?

— А чёрт его знает, — вырвалось у него. — Вот просто взял и сделал.

— Спи, — посоветовала жена с приводящим в бешенство терпением. — Завтра у нас долгий день. Заседания — целый день. Ещё два дня, сядем в поезд, и домой.

Она позаботилась о том, чтобы взбить подушку и натянуть на себя одеяло, чтобы заставить его молчать.

— Всё равно, — сказал он после минутной паузы. — Готов поспорить на последний доллар, что этот плюгавенький субчик живёт за нашей дверью.

Жена промолчала.

* * *

Еле-еле-еле слышная капель. Тишина. Кап. Тишина. Кап. Кап. Кап.

Он поднял голову с подушки. Взглянул на светящийся циферблат часов.

— Три.

Кап. Долгая тишина. Кап.

Как такой ничтожный звук мог его разбудить?

Вода. По капле падает в фарфоровую раковину.

Муж встал, пошёл в ванную и прикрутил кран. Капель прекратилась. Он держал руку на холодном металле. Перед сном он всегда всё проверял. За двадцать с лишним лет такие проверки стали для него привычным ритуалом — чтобы не капала вода, не оставались незапертых дверей и хлопающих жалюзи, чтобы дверцы шкафов были заперты, а ящики письменных столов задвинуты. Он признал, что это чудачество, и отчётливо помнил, что проверял краны