вышли замуж? – Фрау Картхаус-Кюртен выдала себя окончательно: она идиотка.
– Нет, просто какой-то Карл, про которого я вам рассказываю, чтобы как-то убить время, – ответила я. – Знаете, какой был у Карла девиз? Держись подальше от идиотов. Он говорил, что это единственное, что нужно учитывать, чтобы быть счастливым. Может быть, он был прав и я потому так несчастна, что мне не удаётся после его смерти держаться подальше от идиотов.
Фрау Картхаус-Кюртен посмотрела в свои записи.
– Так что, я правильно поняла? Ваш муж был отцом вашего первого парня?
Боже мой.
– Да, вы правильно поняли. Я порвала с Лео и полетела с Карлом в Мадрид. Он как раз получил там место. Через год мы поженились.
Фрау Картхаус-Кюртен какое-то время кивала головой, как механическая игрушка. Её разбирало ужасное любопытство, я это точно видела. Она два раза пыталась задать мне вопрос, но оба раза не доводила его до конца.
– А как тогда его… я хочу сказать.. собственный сын… и ваши… то есть ваше окружение…? Никто не… разве все не…?
О, ещё как! Они буквально все были шокированы! Моя семья, его семья, его друзья – поднялся ужасный шум. Конечно, больнее всего это ударило по бедному Лео. У него были и без того напряжённые отношения с отцом. Но я сделала вид, что я не понимаю, о чём хочет спросить фрау Картхаус-Кюртен, и сказала:
– Наряду с преподаванием Карл выступал в роли эксперта в музеях, галереях и на аукционах. Мы прожили два года в Мадриде, потому переехали в Цюрих. А оттуда уже в Лондон. Где Карл и умер. – Я минуту помолчала и посмотрела на часы на стене. – Четыре недели, три дня, 23 часа и 15 минут назад. Или же 72026040 секунд.
Фрау Картхаус-Кюртен посмотрела на меня прищуренными глазами и затем кивнула, словно подсчитав всё это в уме. Конечно, она не могла меня обмануть, ведь она была не в состоянии вычислить разницу между 53 и 26. Но потом она меня удивила.
– Расскажите мне про ваш последний общий день.
Последний общий день… последнее прикосновение, последний поцелуй, последний взгляд, последние слова… Из моих глаз хлынули слёзы, и я ничего не могла с собой поделать.
Фрау Картхаус-Кюртен протянула мне коробку с бумажными платками.
«Живи каждый день так, как будто он последний». Календарная мудрость, украденная предположительно у индейцев гуппи или у другого народа, не имеющего кредитных карточек, с которыми можно превысить лимит и пошиковать – в последний день.
– Кофе там ещё есть? – спросил Карл. Не отрывая глаз от газеты, я указала подбородком на кофейник. В «Обсервере» напечатали статью об исследовании коммуникации у супружеских пар. В статье утверждалось, что в среднем супруги обмениваются за день менее чем четырьмя сотнями слов. 350 из них, говорилось в исследовании, приходится на долю женщины. Самое часто используемое слово – «чай», честно, кроме шуток, за ними следуют «и» и «в». Как в «Возьми в шкафу» или «Масло в холодильнике». А что касается чая – ну, мы же в Англии. «Любовь англичан к чаю можно понять только тогда, когда попробуешь их кофе», – всегда говорил Карл. Мы не участвовали в этом исследовании, но я была уверена, что мы обмениваемся более чем четырьмя сотнями слов. И что он говорит больше, чем я. Тем не менее я решила подсчитать шутки ради. У меня была тайная слабость к подсчётам, я подсчитывала всевозможные вещи: собак, школьников в форме, дверные ручки, двухэтажные автобусы – или слова. В восемь мы позавтракали, прочитали «Обсервер» – и уже обменялись семьюдесятью словами. – Кофе там ещё есть? – это уже четыре слова, а Карл спросил это два раза (кофе был итальянский). – Отопление по-прежнему ледяное, – это были ещё четыре слова, и я произнесла их, клацая зубами. – А он утверждал, что дело в вентиле. – Я знаю, что наш сантехник просто некомпетентный болтун, – восемь слов. – Я сегодня вечером ещё раз ему позвоню. Иногда очень обидно идеально говорить по-английски, но не знать ни одного подходящего ругательства. – «Некомпетентный болтун» звучит хорошо, – ответила я. – Он этого не поймёт. – Тогда «Мазафакер», – предложила я. – Парень вдвое выше меня и втрое шире. Мне лучше быть поосторожнее. Я молча клацала зубами. Когда мы въехали в эту квартиру восемь недель тому назад, ещё стояло лето, но сейчас на дворе была осень. С якобы типичной лондонской погодой я могла ещё смириться, но в квартире должно быть тепло и уютно. К сожалению, в нашей квартире с этим были проблемы: если включить отопление в комнате, то бойлер на кухне становился ледяным, и наоборот. А в ванной был вообще холодильник. – Знаешь что? Я просто обращусь к нему «Сантехник». Это слово – самое сильное оскорбление, которое приходит мне на ум. Я хихикнула. – Вот именно. «Вы… вы... вы сантехник, вы!». Карл поднялся, чтобы почистить зубы. Ему не надо было об этом говорить, я знала и так. В полдевятого мы обменялись ещё десятью словами. – Мне пора. До вечера, – сказал Карл и поцеловал меня. А я сказала: – Снеси мешок с мусором вниз. – Потом я очень сожалела об этих словах, потому что это был последний раз, когда я видела Карла живым. Когда я сунула ему в руку пакет с мусором, это был последний раз, когда я дотронулась до него живого. Правда, это были не последние слова, которыми мы обменялись. Около полудня он позвонил мне на мобильник, чтобы узнать пароль от нашего почтового ящика на Yahoo. В это время я находилась на Оксфорд-стрит, чтобы купить себе в магазине «Маркс и Спенсер» бельё из ангоры и тёплые носки. И, может быть, шерстяной шарф и митенки, чтобы при письме не мёрзли руки. Я снова писала дипломную работу. Мою уже третью. – Де ве е те йот де эс эм а пе, – сказала я. В одно слово. – Это по-польски? – Карл знал много языков, но польского он не знал. Только чтобы его позлить, я иногда записывала польские фразы в календаре. В последний раз 14 октября: «Wszystkiego najlepszego s okazji urodzin», написала я, и Карл зачеркнул это и нацарапал снизу: «Ни в коем случае я не пойду в свой день рождения к урологу!!!». – Больше Д, маленькое в, маленькое е, большое Т, маленькое й, маленькое д, маленькое с… – Боже мой, Каролина, – перебил меня Карл. – Как это можно запомнить невысокоодарённому человеку? – Ну это же очень просто, – ответила я. – «Одуванчик» – это просто, – сказал Карл. – Бессмысленная последовательность больших и маленьких букв – это как-то… – Последнее слово заглушил звук мотора проходящего мимо автобуса. Тем не менее я это слово посчитала. – Е, Т, Й… Большая или маленькая? И что это вообще за песенные буквы? Я вздохнула. Я действительно немного попела. – Ну хорошо! – Я быстро
3
«Живи каждый день так, как будто он последний». Календарная мудрость, украденная предположительно у индейцев гуппи или у другого народа, не имеющего кредитных карточек, с которыми можно превысить лимит и пошиковать – в последний день.
– Кофе там ещё есть? – спросил Карл. Не отрывая глаз от газеты, я указала подбородком на кофейник. В «Обсервере» напечатали статью об исследовании коммуникации у супружеских пар. В статье утверждалось, что в среднем супруги обмениваются за день менее чем четырьмя сотнями слов. 350 из них, говорилось в исследовании, приходится на долю женщины. Самое часто используемое слово – «чай», честно, кроме шуток, за ними следуют «и» и «в». Как в «Возьми в шкафу» или «Масло в холодильнике». А что касается чая – ну, мы же в Англии. «Любовь англичан к чаю можно понять только тогда, когда попробуешь их кофе», – всегда говорил Карл. Мы не участвовали в этом исследовании, но я была уверена, что мы обмениваемся более чем четырьмя сотнями слов. И что он говорит больше, чем я. Тем не менее я решила подсчитать шутки ради. У меня была тайная слабость к подсчётам, я подсчитывала всевозможные вещи: собак, школьников в форме, дверные ручки, двухэтажные автобусы – или слова. В восемь мы позавтракали, прочитали «Обсервер» – и уже обменялись семьюдесятью словами. – Кофе там ещё есть? – это уже четыре слова, а Карл спросил это два раза (кофе был итальянский). – Отопление по-прежнему ледяное, – это были ещё четыре слова, и я произнесла их, клацая зубами. – А он утверждал, что дело в вентиле. – Я знаю, что наш сантехник просто некомпетентный болтун, – восемь слов. – Я сегодня вечером ещё раз ему позвоню. Иногда очень обидно идеально говорить по-английски, но не знать ни одного подходящего ругательства. – «Некомпетентный болтун» звучит хорошо, – ответила я. – Он этого не поймёт. – Тогда «Мазафакер», – предложила я. – Парень вдвое выше меня и втрое шире. Мне лучше быть поосторожнее. Я молча клацала зубами. Когда мы въехали в эту квартиру восемь недель тому назад, ещё стояло лето, но сейчас на дворе была осень. С якобы типичной лондонской погодой я могла ещё смириться, но в квартире должно быть тепло и уютно. К сожалению, в нашей квартире с этим были проблемы: если включить отопление в комнате, то бойлер на кухне становился ледяным, и наоборот. А в ванной был вообще холодильник. – Знаешь что? Я просто обращусь к нему «Сантехник». Это слово – самое сильное оскорбление, которое приходит мне на ум. Я хихикнула. – Вот именно. «Вы… вы... вы сантехник, вы!». Карл поднялся, чтобы почистить зубы. Ему не надо было об этом говорить, я знала и так. В полдевятого мы обменялись ещё десятью словами. – Мне пора. До вечера, – сказал Карл и поцеловал меня. А я сказала: – Снеси мешок с мусором вниз. – Потом я очень сожалела об этих словах, потому что это был последний раз, когда я видела Карла живым. Когда я сунула ему в руку пакет с мусором, это был последний раз, когда я дотронулась до него живого. Правда, это были не последние слова, которыми мы обменялись. Около полудня он позвонил мне на мобильник, чтобы узнать пароль от нашего почтового ящика на Yahoo. В это время я находилась на Оксфорд-стрит, чтобы купить себе в магазине «Маркс и Спенсер» бельё из ангоры и тёплые носки. И, может быть, шерстяной шарф и митенки, чтобы при письме не мёрзли руки. Я снова писала дипломную работу. Мою уже третью. – Де ве е те йот де эс эм а пе, – сказала я. В одно слово. – Это по-польски? – Карл знал много языков, но польского он не знал. Только чтобы его позлить, я иногда записывала польские фразы в календаре. В последний раз 14 октября: «Wszystkiego najlepszego s okazji urodzin», написала я, и Карл зачеркнул это и нацарапал снизу: «Ни в коем случае я не пойду в свой день рождения к урологу!!!». – Больше Д, маленькое в, маленькое е, большое Т, маленькое й, маленькое д, маленькое с… – Боже мой, Каролина, – перебил меня Карл. – Как это можно запомнить невысокоодарённому человеку? – Ну это же очень просто, – ответила я. – «Одуванчик» – это просто, – сказал Карл. – Бессмысленная последовательность больших и маленьких букв – это как-то… – Последнее слово заглушил звук мотора проходящего мимо автобуса. Тем не менее я это слово посчитала. – Е, Т, Й… Большая или маленькая? И что это вообще за песенные буквы? Я вздохнула. Я действительно немного попела. – Ну хорошо! – Я быстро
