- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (152) »
Какой у вас в городе самый лучший ресторан? «Астория»? Не спорьте!
Она кивнула. Он повернулся к длинному ряду цветочниц и крикнул:
— Тётки, у кого самые лучшие цветы?
Те бросились к ним и окружили благоухающим кольцом. Он набрал громадный букет, который положил ей на руку, как пальто. Небрежно расплатившись, схватил Марину за локоть и потащил к стоянке такси.
— Тут можно и автобусом, — слабо возразила она.
— Я никогда не езжу на автобусах.
В такси она сидела, как невеста после дворца, — до плеч в цветах. Он смотрел на неё сбоку, мял пальцами сигарету и не решался закурить, чтобы не спугнуть благоухания.
— В ресторане я вам что-то сообщу, — пообещал он.
Через десять минут такси остановилось. Он выскочил первым и открыл ей дверцу. Швейцар сделал под козырёк. В вестибюле сидели две девушки с парнями и толпились какие-то иностранцы. Она сразу заметила, как женщины бросили внимательные взгляды на её спутника, который даже здесь выделялся.
Посреди вестибюля он остановился. Марина вопросительно глянула. Он положил руки на её плечи и вдруг сильно прижался, смяв все цветы. Она тут же почувствовала запах одеколона и его крепкие губы на своих губах…
Оторвавшись, он громко сказал на весь вестибюль:
— Марина, я делаю тебе предложение. При свидетелях.
Неожиданные свидетели улыбались.
* * *
От заведующего загсом он вышел минут через пять, улыбаясь сжатыми губами. — Резолюция есть — через неделю. — Чем ты его убедил? — Романтической историей. Геолог и стюардесса. Он в лесах, она в небесах. Я ему сказал: и не спорьте! Марина засмеялась. Он подхватил её под руку и увлёк на улицу, где остановил первое же такси. Она представила его в экспедиции, лезущего на скалы, сквозь какие-нибудь дебри, через потоки и пропасти. Люди его слушались. Вот и такси сразу остановилось. Видимо, с ним любили работать женщины, которые в наше время стосковались по истинным мужчинам. Неуёмная радость заколотилась в груди быстрыми сердечными ударами. Марина положила руку ему на колено: — Миша, кажется, я тебя люблю. — Невеста и должна любить жениха, — деловито согласился он. — А куда мы едем? — На почту за деньгами. Должен быть перевод. Я запросил в бухгалтерии довольно-таки круглую сумму. — Зачем круглую-то? — хозяйственно заметила она. — Да ты что, Мариночка?! Во-первых, я замышляю две свадьбы. Одну здесь, для твоих друзей и родственников, а вторую — в Хабаровске. Кольца, платье и тому подобное. А в октябре свадебное путешествие на Кавказ, на бархатный сезон. И не спорь! Таксист повертел зеркальце, рассматривая их. Его одолевало любопытство. Счастье не горе — всегда притягивает. — Разреши закурить? — спросил Михаил. Она запоздало кивнула. Этот вопрос вызывал замедленную реакцию — не привыкла. Он щёлкнул зажигалкой, откинулся на сиденье и мечтательно заговорил: — Поедем в Хабаровск. Тебе в моей квартире понравится. Знаешь, чем угощу? Настойкой женьшеня… — На спирту? — не выдержал шофёр. — На портвейне, — строго ответил Михаил и подмигнул ей. — Товарищ, следите за дорогой. Шофёр замолк до конца пути. — Я угощу тебя диким виноградом. Кислятина отменная. Угощу настойкой из пантов. Напою чаем с лимонником. Вместе поймаем на Уссури черепаху и сварим суп. А знаешь, какая глыба хризопраза лежит на моём письменном столе? Она не знала. Она и хризопраза никогда не видела. — Это причудливое сплетение зелёного и белого кварца. Представляешь? Не спорь, ты представляешь! Такси остановилось. Михаил расплатился, и они направились к почте. — Я подожду на улице, — сказала она. — Пойдём-пойдём. Привыкай всё делать вместе. Он подошёл к окошку и спросил перевод. Но ему протянули телеграмму. Михаил глянул на неё, плотно сжал губы и уставился в плакат денежно-вещевой лотереи. — Что-нибудь случилось? — спросила Марина. Он протянул телеграмму: «Такую сумму можем выслать только октябре бухгалтер Скворцов». — Не чертовщина ли, а? — Он скомкал телеграмму и швырнул в корзину. Она впервые видела его таким: плечи провисли, глаза стали узкими и недобрыми, сухо стянулись загорелые щёки. Миша, у меня ведь тоже есть деньги. — Какие там у тебя деньги! — усмехнулся он. — Тысяча рублей на книжке. Хватит? Он внимательно посмотрел на неё, что-то прикидывая. — Верно. На свадьбу здесь хватит. А поедем в Хабаровск, там получу на месте. Маленькая моя стюардесса выручает незадачливого жениха. — Идём в сберкассу? — Конечно идём. Времени до свадьбы почти не осталось. В сберкассе она отдала ему деньги — как-то сразу и молчаливо решилось, что всё организовывать будет он. Вечером Михаил переехал к ней.* * *
Через двое суток Марина возвращалась из рейса. Михаил стоял в стороне от людей, прижимая к груди нежно-огненный букет гладиолусов. Самолёт где-то прокатился уже по земле и пропал. Затем выехал из-за ангара, жутко ревя двигателями. И сразу затих. Из тёмного его чрева спускались люди, везли багаж, галдели встречающие… Когда чуть поутихло, от самолёта к зданию аэропорта двинулась компактная группа людей в синих костюмах с дорожными портфелями в руках. В центре рослых лётчиков легко шла Марина. Перед зданием аэровокзала молодой лётчик подержал её за руку и поцеловал в щёчку. И она побежала к Михаилу, цокая каблуками по бетонным плитам. Ей показалось, что его губы твёрже обычного. В такси она испытующе ловила взгляд Михаила, но тот молчал, вперившись в затылок шофёра. Потом закурил, впервые не спросив разрешения. При водителе она спрашивать ни о чём не стала. Как только вошли в квартиру, Марина бросила сумку на диван и положила руки ему на плечи: — Миша, что-нибудь случилось? — Ничего, — буркнул он, снимая её ладони. — Я же вижу. Он нервно прошёлся по комнате. Закурил вторую сигарету, раз пять безуспешно щёлкнув зажигалкой. — Миша… — Что Миша?! — крикнул он, подскакивая к ней. — Ты с одним целуешься или со всем экипажем? Она облегчённо улыбнулась: — Глупый, это же дружеский поцелуй. В щёчку. — В щёчку?! — чуть не взревел он. — Это при всех в щёчку! А что там, наедине, в самолёте? — Нельзя из пустяков делать выводы… — Пустяк? Ах вот что — пустяк! — Он почти касался своим носом кончика её носа, глаза в глаза. — Мне ни к чему жена, которая целуется с каждым и всяким! Она ещё не волновалась. Она даже обрадовалась: значит, любит. И ещё: до сих пор в нём не было недостатков. Это настораживало. Теперь один появился — милый, щекочущий самолюбие недостаточек, который делал Михаила понятнее и- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (152) »