человеку испытывать силы юного моряка!

Но страх его был напрасным: прошло еще сорок секунд, и мальчик вынырнул совсем не там, где его ожидали.

Он лег на спину, тяжело и сладко дыша, набирая полную грудь воздуха, смотрел на солнце, на Бориса Петровича, на товарищей, поднимал руку, и в руке его был полтинник.

- С самого дна достал, - крикнул он, и это было чистой правдой.

Совсем не двигая руками и работая ногами, словно рыба хвостом, он быстро подплыл к берегу.

- Одна минута сорок секунд, - спокойно отметил человек в сером и опустил руку с часами.

В этот миг густо заревела сирена на теплоходе. Через полчаса «Крым» отправится в путь. Борис Петрович вспомнил, что ему надо спешить. Он задержался из-за мальчишек и потерял напрасно много времени.

Схватив свой чемодан, он быстрыми шагами сбежал по трапу на нижнюю палубу и пошел к сходням, где уже давно не было ни одного пассажира.

Человек в сером костюме тоже взял свой небольшой кожаный чемодан, стоявший рядом с креслом, и не спеша сошел па пристань.

ГЛАВА ВТОРАЯ

На окраине города в красивом домике из белого камня живет Варвара Павловна Кивенко. Варвара Павловна, высокая, полная женщина, проживает здесь уже очень давно. Соседи успели смениться несколько раз, а ома все продолжает жить в своем белом приветливом домике. Никто не знает, на что она существует, и никто никогда не видел, чтобы она ходила куда-нибудь на работу или работала дома. Однако Варвара Павловна, солидная, представительная, пользуется уважением у соседей, и иначе, как «мадам Кивенко», ее не называет никто.

В маленьком домике живет еще работница, которая днем торгует на пристани яблоками из сада мадам Кивенко, и мальчик Вася, дальний родственник Варвары Павловны. С утра он уходит в школу, днем пропадает неизвестно где, а вечером помогает работнице по домашнему хозяйству.

Иногда к мадам Кивенко приходят гости. Это люди, разные по возрасту, разные на вид. Заглядывают матросы с иностранных пароходов. Что они там делают - не знает никто, да никто и не интересуется этим: у каждого много своих хлопот.

А мадам Кивенко расхаживает по своим владениям - по саду и домику в красном халате и мурлыкает арии из оперы «Кармен».

Голос у нее хриплым, и когда она напевает лаже самую нежную мелодию, стекла в окнах тихо вибрируют и звенят…

Когда вечерние сумерки мглистой пеленой стали закрывать город и с моря подул легкий, приятный бриз, Петр Андреевич Глоба постучал в калитку сада мадам Кивенко.

Он постучал уверенно, хорошо зная, куда идет. Тотчас залилась звонким лаем собачонка, которую мадам Кивенко всегда носит на руках, спуская на землю только в чрезвычайных случаях.

Работница открыла калитку, и Петр Андреевич вошел в дом мадам Кивенко. Он нес небольшой кожаный чемоданчик. Золотые часы поблескивали на левой руке.

Мадам Кивенко встретила гостя на веранде. С минуту она рассматривала его, стараясь узнать.

Потом, наверное, узнала, заволновалась, засуетилась и поспешно пригласила в комнаты, испуганно оглядываясь вокруг.

Когда Вася пришел домой, Варвара Павловна и Глоба сидели друг против друга за столом, на котором стояло несколько бутылок молодого вина. В большой вазе лежали фрукты из сада мадам Кивенко, но гость не обращал на них внимания. Он наливал себе полстакана молодого, терпкого розового и прозрачного вина, потом доставал откуда-то снизу, то ли из кармана, то ли из-под стола бутылку водки, доливал в стакан, одним духом выпивал эту смесь и нюхал кусочек черного хлеба. Странно было, что он ничуть не опьянел, хотя и выпил, судя по пустым бутылкам, уже немало.

Когда Вася вошел, мадам Кивенко повернулась к нему вместе со стулом и протянула ладонью вверх руку - тяжелую руку с пухлыми короткими пальцами. Несколько колец впивались в пальцы в разных местах, и пальцы напоминали сардельки.

- Ну, давай! - сказала она.

Вася полез в карман и вытащил целую горсть серебряных монет и один бумажный рубль. Все это он с опаской высыпал на ладонь мадам Кивенко и отошел к двери.

Варвара Павловна начала считать деньги. Глоба с любопытством наблюдал эту сцену.

- Четыре восемьдесят, а где еще полтинник? - грозно спросила мадам Кивенко, и щеки ее, пылавшие от выпитого вина, стали сизыми.

- Мало бросали сегодня… - оправдывался Вася, краснея и пятясь к дверям, - завтра я больше принесу.

Вася жил у Варвары Павловны, и сна кормила его, по каждый день мальчик должен был давать своей тетке пять рублей. Он добывал их самыми разнообразными способами: доставал монеты с морского дна. таскал пассажирам чемоданы через весь город, но очень часто бывало, что пяти рублей не набиралось. Тогда Вася выдерживал целую бурю издевательств и гнева мадам Кивенко.

Так и в этот день она поднялась со своего места и подошла к Васе, грозная и красная.

- Давай сюда полтинник, - повторила она, сдерживаясь, чтобы не ругать Васю при Глобе.

- Не было никакого полтинника,- стараясь говорить твердо, отвечает Вася, но губы его дрожат. Он вот-вот наплачет. Ему очень не хочется расставаться с большой серебряной монетой. И не в том дело, что это пятьдесят копеек. Их можно заработать в порту. Но ведь этот полтинник он достал с морского дна почти на середине бухты. Там глубоко и темно, там скользкие камни и рыбы, которые ничего не боятся, там трещит и ушах от огромного давления воды. Он сам достал оттуда эту монетку, а теперь почему-то надо отдать ее мадам Кивенко.

Мадам Кивенко ничего не говорит. Величественным жестом она открывает дверь в кухню. В комнату врываются запах жареного мяса и лука, шипение сала на сковородке, треск поленьев в плите и звяканье посуды. Мадам Кивенко машет рукой, и и двери появляется толстое, грязное от угля и жира лицо торговки яблоками.

- Был полтинник? - грозно спрашивает ее мадам Кивенко. Торговка мелко крестится:

- Как бог свят, был! Чтоб мне до вечера не дожить, чтоб меня гром побил, - начинает клясться она.

- Давай, - снова протягивает Васе свою могучую длань мадам Кивенко.

Торговка уже спряталась за дверью; Вася стоит перед разгневанной мадам Кивенко молча.

Глоба смотрит то на мальчика, то на Варвару Павловну, и на его губах играет ехидная усмешка.

Вася оглядывается, словно ища спасения, но от Глобы нечего ждать помощи. Тогда Вася набирает полную грудь воздуха, глотает его. точно боится, что через несколько минут ему будет нечем дышать, сжимает кулаки, поднимает на мадам Кивенко глаза, стараясь не проронить ни одной слезинки, и впервые в жизни не слушается своей тетки.

- Не дам! - твердо говорит он, делая огромные усилия, чтобы мадам Кивенко не услышала, как от ужаса и удивления перед