уловило, — ты уже год, как возглавляешь отдел. Я доволен твоей работой, и отец твой тоже, думаю, был бы доволен, но… — Генерал выдержал многозначительную паузу. — Но…

Все звенья этой цепи мне очень скоро понадобятся. Понимаешь? Это имеет значение и для твоего дальнейшего продвижения.

Надеждин понял. Через три месяца выборы в Верховный Совет, и борьба в этот раз будет нешуточная. А шеф метил в депутаты — значит, понадобятся ему к тому времени кое-какие козыри: избирателей расшевелить, а на кое-кого из соперников и узду накинуть. В этой игре и он, Надеждин, не последняя фигура, а значит… В его распоряжении месяца два — не больше.

— Думаю, что сумею собрать все звенья… — Сергей сделал вид, что прикидывает в уме. — Месяца эдак через два.

— Это реальный срок? — тихо осведомился Горский.

— Да, — не колеблясь уже, заверил Надеждин.

— Ну иди — работай, — Горский откинулся на спинку кресла. — На мое содействие можешь рассчитывать в любом случае. Только постарайся не наломать дров. Все — свободен.

Сергей аккуратно притворил за собой дверь кабинета, послал секретарше Горского, Машеньке, воздушный поцелуй и, насвистывая, отправился восвояси.

Первым делом полез в холодильник — на улице жара, а после разговора с шефом чертовски захотелось освежиться. Бутылка пива, еще с понедельника сиротливо мерзнущая в недрах пустого холодильника, — как раз то, что нужно.

Затем потянулся к трубке телефона, который назойливо зудел уже изрядное время.

— Надеждин? Сергей Юрьевич? — осведомился гнусавый голос из трубки.

— Я слушаю, — сердито буркнул Надеждин.

— Позвоните, пожалуйста, вашей тетушке, она немного приболела, невидимый абонент на том конце провода наверняка говорил сквозь носовой платок, но Сергей узнал этот голос — звонил Алексей Мелешко.

Все телефонные звонки в Управлении прослушивались и записывались на магнитофон в управленческой АТС — веяние времени и причуды Горского. Потому Лешке, секретному агенту Надеждина, было разрешено пользоваться служебным телефоном отдела только как промежуточным — чтобы вызвать шефа на связь в случае крайней нужды.

Сергей зашвырнул пустую бутылку в мусорную корзину, запер кабинет и, сдерживая шаг, направился на первый этаж. Выйдя из здания, сразу свернул за угол, к телефону-автомату. Раскопал в глубине заднего кармана брюк жетон и набрал номер:

— Можно Георгия Васильевича?

— Да, я слушаю, — отозвался Лешка уже обычным своим голосом.

— Что там у тебя?

— Десятого октября из Сочи в Южанск уйдет крупная партия героина.

— Ух ты! — непроизвольно вырвалось у Надеждина. Героин — серьезный товар, и в Южанске с ним дело имели не часто. — Это точно? — усомнился Сергей.

— Это точно, — жестко подтвердил Мелешко. — Героин предназначается кому-то в Европе.

Известно еще, что тара будет обработана составом от собак.

— Каких собак? — не уразумел сразу Надеждин.

— В Сочи на таможне работают собаки, натасканные на наркотики, что ты, ей-Богу…

— А… ну да. Кто-нибудь, кроме тебя, знает об этом товаре?

— Только задействованные лица, ну, и ты теперь. Каким образом они собираются протащить героин в Южанск — я не знаю, но мелькало одно имечко.

— Ну?

— Валера, а больше ничего не знаю. У мен все.

— Молодец! Спасибо! — успел сказать Сергей, прежде чем на том конце повесили трубку.

Надеждин вышел из кабинки и опустился на садовую скамейку. Прикрыл глаза — так легче думать. В голове завертелись обрывки мыслей, чьи-то имена, фамилии. Сергей сосредоточился — обрывки выстроились в линию, словно на бланке телеграммы. Надеждин прочитал «телеграмму».

Получалось вот что: «Сочи — Южанск — героин — Валера — десятое октября». А еще: «Машина — состав от собак — паром». И все стало на свое место.

2

Своего единственного (пока) секретного агента, Алексея Мелешко, Сергей подобрал в буквальном смысле на улице. Подобрал в не столь далекие времена, когда первый начальник впервые созданного отдела по борьбе с наркобизнесом приступил к формированию штатов.

Первым начальником ОБН города Южанска и стал тогда капитан милиции Сергей Надеждин.

Почему именно он, самый молодой капитан в областном Управлении? Да именно потому, что самый молодой, хотя за спиной и Высшая школа милиции, и юрфак МГУ, и опыт кой-какой. Но больше потому, что претендентов на должность ни в области, ни даже в министерстве не оказалось Дело ведь новое, непривычное, зато хлопотное, и лавров особых не заслужишь. Это было понятно любому мало-мальски опытному оперативнику.

Наркомания, беда ничуть не новая, существовала столетиями, но во все совимперские времена удерживалась (в европейской части Союза) на полулюбительском уровне. Понятно, конечно, что сведения о ширевых, нюхачах и колесниках старательно замалчивались, но, хотя в благословенной Отчизне можно было десятилетиями замалчивать даже чудовищный геноцид ГУЛага, в случае с наркоманией великих Эверестов компартийной лжи и не требовалось. Процент наркопреступности растворялся в общей «бытовухе», как капля в реке.

Наркотики — это большие деньги, очень большие деньги, и если не ограничиваться отечественной коноплей и маком, а привлекать отраву более глубокой переработки и кокаин, то деньги еще должны быть свободно конвертируемыми. Таких денег на обычном уровне в Союзе не было, на элиту, сынков и дочерей номенклатуры и теневиков пушеры (еще тоже одиночки, «работающие» на свой страх и риск) не могли ориентироваться — слишком специфический, да и узкий слой. Поэтому организованная преступность, наркомафия, как таковая, появилась только в конце восьмидесятых, и сводки наркопреступности, равно как наркомании, резко поползли вверх.

А еще юридической «привязки», нормальной законодательной базы для борьбы с организованной преступностью пока не существовало практически никакой, и неизвестно, когда еще она появится. Работай как хочешь, как Бог на душу положит.

Правда, в этом были свои преимущества…

А еще, пытаясь хоть немного компенсировать несовершенство законодательства, министерство сделало небывало смелый, по сравнению с блаженными застойными временами, шаг: инструктивно дало всем созданным отделам невиданные доселе полномочия, даже разрешение на тайную агентуру. А вот что эта «тайная агентура» из себ представляет и как с ней работать, никто пока толком не знал.

Конечно, было на что опереться: мало того, что у каждого приличного участкового существовали платные и добровольные осведомители, милиционеры знали (в том числе и на своей шкуре) о семидесятилетней практике