bomb-thrower, worms himself forward. Тихо шуршат ручные гранаты; это Вилли, наш лучший гранатометчик, пробирается вперед. We lie close pressed to the ground, like cats. Мы, как кошки, всем телом припали к земле. Beside me I discover Ludwig Breyer. Рядом со мной - Людвиг Брайер. There is nothing of sickness in his tense features now. В напряженных чертах его лица нет и следа болезни. His is the same cold, deathly expression as everyone's here, the front-line face. То же застывшее, безжизненное лицо, как и у всех здесь, - лицо окопа. A fierce tension has frozen it-so extraordinary is the impression that our subconsciousness has imparted to us, long before our senses are able to identify the cause of it. Сумасшедшее напряжение сковало всех, - так необычайно впечатление, подсознательно полученное нами задолго до того, как чувства могут его определить. The fog moves and lifts. Туман колышется и дышит нам в лицо. And suddenly I know what it is that has thrown us all into such a state of alarm. It has merely become still. И вдруг я сознаю, что бросило нас во власть величайшей тревоги: стало тихо. Absolutely still. Совсем тихо. Not a machine-gun, not a shot, not an explosion; no shriek of shells, nothing, absolutely nothing, no shot, no cry. Ни пулеметов, ни пальбы, ни разрывов, ни посвиста снарядов, - ничего, как есть ничего, ни одного выстрела, ни одного крика. It is simply still, utterly still. Тихо, просто тихо. We look at one another; we cannot understand it. Мы смотрим друг на друга, мы ничего не понимаем. Thisis the first time it has been so quiet since we have been atthe Front. С тех пор как мы на фронте, в первый раз так тихо. We sniff the air and try to figure what it canmean. Мы беспокойно озираемся, мы хотим знать, что же это значит. Is gas creeping over? Может быть, газ ползет? But the wind is not favourable, it would drive it off. Но ветер дует в другую сторону, - он отогнал бы его. Is an attack coming? Готовится атака? But the very silence would have betrayed it already. Но тогда тишина только преждевременно выдала бы ее. What is it, then? Что же случилось? The bomb in my hand is moist, I am sweating sowith excitement. Граната в моей руке становится мокрой - я вспотел от тревоги. One feels as if the nerves must snap. Кажется, нервы не выдержат, лопнут. Five minutes. Ten minutes. Пять минут, десять минут... "A quarter of an hour now," callsLaher. - Уже четверть часа! - восклицает Валентин Лагер. His voice sounds hollow in the fog as from a grave. В тумане голос его звучит точно из могилы. Still nothing happens, no attack, no sudden, dark-looming, springing shadows И все еще ничего - ни атаки, ни возникающих из мглы, прыгающих теней. Hands relax and clench again tighter. Пальцы разжимаются и сжимаются еще сильнее. This is not to be borne. Нет, этого не вынести больше! We are so accustomed to the noise of the Front that now, when the weight of it suddenly lifts from us, we feel as if we must burst, shoot upward like balloons. Мы так привыкли к гулу фронта, что теперь, когда он не давит на нас, ощущение такое, точно мы сейчас взорвемся, взлетим на воздух, как воздушные шары... "Why," says Willy suddenly, "it is peace!" It falls like a bomb. - Да ведь это мир, ребята! - говорит Вилли, и слова его - как взрыв бомбы. Faces relax, movements become aimless and uncertain. Лица разглаживаются, движения становятся бесцельными и неуверенными. Peace? Мир? We look at one another incredulous. Не веря себе, мы смотрим друг на друга. Peace? Мир? I let my hand-grenades drop. Я выпускаю из рук гранату. Peace? Мир? Ludwig lies down slowly on his waterproof again. Людвиг опять медленно ложится на свою плащ-палатку. Peace? Мир? In Bethke's eyes is an expression as if his whole face would break in pieces. У Бетке такие глаза, точно лицо его сейчас расколется. Peace? Мир? Wessling stands motionless as a tree; and when he turns his back on it and faces us, he looks as if he meant to keep straight on home. Веслинг стоит неподвижно, как дерево, и когда он поворачивает к нам голову, кажется, что он сейчас шагнет и будет безостановочно идти и идти, пока не придет домой. All at once-in the whirl of our excitement we had hardly observed it-the silence is at an end; once more, dully menacing, comes the noise of gun-fire, and already from afar like the bill of a woodpecker sounds the knock-knocking of a machine-gun. И вдруг - мы едва заметили это в своем смятении -тишины как не бывало: снова глухо громыхают орудия, и вот опять вдали строчит пулемет, точно дятел постукивает по дереву. We grow calm and are almost glad to hear again the familiar, trusty noises of death. Мы успокаиваемся: мы почти рады этим привычным звукам смерти. It has been quiet all day. День проходит спокойно. At night we have to retire a little, as so often before. Ночью мы должны отойти назад, как бывало уже не раз. But the fellows over yonder do not simply follow us, they attack. Но враг не просто следует за нами, - он нападает. Before we are ready, heavy shelling comes over and behind us the red fountains roar upward into the gloom. Мы не успеваем оглянуться, как оказываемся под сильным огнем. В темноте за нами бушуют красные фонтаны. For the moment it is still quiet where we are. У нас пока еще тихо. Willy and Tjaden light on a tin of meat and polish it off on the spot. Вилли и Тьяден находят банку мясных консервов и тут же все съедают. The rest just he there and wait. Остальные лежат и ждут. The many months have consumed them; so long as they cannot defend themselves they are almost indifferent. Долгие месяцы войны притупили их чувства, и когда не нужно защищаться, они пребывают в состоянии почти полного равнодушия. Heel, our company commander, crawls up. Ротный лезет в нашу воронку. "Have you everything?" he asks through the din. - Всем обеспечены? - старается он перекричать шум. "Too little ammunition," shouts Bethke. - Патронов маловато! - кричит в ответ Бетке. Heel gives a shrug and passes Bethke a cigarette over his shoulder. Хеель пожимает плечами и сует Бетке сигарету. Without looking round Bethke nods. Бетке, не оглядываясь, кивком благодарит его. "Have to make good with what you have," shouts Heel, and springs into the next shell-hole. - Надо как-нибудь справиться! - кричит Хеель и прыгает в соседнюю воронку. He knows they will make good right enough. Он знает, что справятся. Any of these old hands would make as able a company commander as himself. Каждый из этих старых солдат с таким же успехом мог бы командовать ротой, как и он сам. It grows dark. Темнеет. The fire catches us. Огонь нащупал нас. There is practically no cover. Нам не хватает прикрытия. With hands and spades we scoop holes for our heads in the crater. Руками и лопатами роем в воронках углубления для головы. And so we lie, pressed close to the ground, Albert and Bethke beside me. Так, вплотную прижавшись к земле, лежим мы, -Альберт Троске по одну сторону от меня, Адольф Бетке - по другую. A shell lands not twenty yards from us. В двадцати метрах разрывается снаряд. As the beast comes on screaming, we open wide our mouths to save our ear-drums; even so we are half deafened, and our eyes filled with dirt and muck, and in our noses the foul stench of powder and sulphur. Когда с тонким посвистом налетает эта бестия, мы мгновенно широко раскрываем рты, чтобы спасти барабанную перепонку, но все равно мы уже наполовину оглохли, земля и грязь брызжут нам в глаза, и от проклятого порохового и сернистого дыма першит в глотке. It rains metal. Осколки сыплются дождем. Somebody has stopped one; for along with a smoking shell fragment there lands in our crater by Bethke's head a severed hand. В кого-то наверняка попало: в нашу воронку у самой