Эфраим чувствует, как содержимое желудка в очередной раз подступает к его горлу. Он пытается подавить спазм, и муза активно ему в этом помогает. Она присасывается к нему с невиданным вожделением. Сливается с самой сутью его существа. Художник охотно принимает все ее ласки. Ощущение того, как обильно выделяется ее слюна, доводит его до катарсиса. Она проникает в пищевод, заполняет собой легкие и разрушает его личность.
Тревожно-сексуальная выразительность процесса не поддается какому-либо объяснению. Тошнота, пыл, ужас и вдохновение. Никаких условностей. Никакого притворства.
Склизкие прикосновения языка Латиши беспрерывно приносят новые наслаждения - мучительно острые, как лезвия, и глубокие, как воды Стикса.
Вместе с ними приходит и избавление.
Тело Эфраима постепенно немеет. Ледяной холод болью отдается в зубах.
Колючая проволока все сильнее и сильнее вдавливается в кожу.
Аккуратно отсеченные голени низвергаются в бездну. За ними следует кисть правой руки.
- Наша последняя работа оставит след на самом времени, - возбужденно шепчет Латиша, ни на секунду не прерывая своих "трудов". - Твое имя будет навечно приковано цепями ко всему тому, что люди привыкли называть непостижимым. Ты станешь вестником грандиозной эпохи перемен, любовь моя. Станешь символом темного ренессанса и навсегда изменишь понимание настоящего искусства. Первые полосы завтрашних газет нарекут тебя новым Пророком.
- Пророком, - захлебываясь собственной рвотой, вторит ее речам Эфраим. - Я стану Пророком. Луна уже говорит со мной. Я слышу ее шепот. Она здесь, внутри моей головы. И она голодна. Скорее освободи ее, Латиша! Позволь ей отведать моей плоти...
Колючие "щупальца" музы пробираются в рот художника, в его уши, в его ноздри. Посредине лба появляется бугорок, как будто под кожу забрался жук-скарабей. Латиша аккуратно прикасается к нему мизинцем и подхватывает капельку вязкой темной жидкости, что выступила на его поверхности. Облизнув палец, она заботливо произносит:
- Как пожелаешь, любовь моя. Как пожелаешь.
Приглушенное хлюпанье. Стоны. Кровь.
На нижней половине черепа Эфраима, словно на подставке, покоится черная луна.
Сайлент-Хаус хоронит внутри себя еще одну тайну.