помощник, но те, которые там находились, рассказывали потом, что он принял известие с большим спокойствием.

Он не проговорил ни единого слова, только сел на корму, раздувая щеки.

Как только наступил рассвет, на палубу поднялся капитан с биноклем. Он приказал взобраться на мачту, чтобы лучше видеть, а сам все утро плясал, как кот на раскаленных кирпичах.

— Сколько времени будем мы держаться этого направления, сэр? — спросил его м-р Сэмен в десять часов утра.

— Я еще не решил, — с важностью возразил капитан, но мне показалось, что вид у него довольно таки глупый.

С двенадцати часов помощник капитана стал покашливать, и каждое его покашливание как-то странно действовало на капитана; он с каждым разом становился все возбужденней и возбужденней. М-р Сэмен был спокойнее, чем вчера, а капитан, по-видимому, искал только малейшего предлога, чтобы вернуться к прежнему курсу.

— Какой у вас гадкий, скверный кашель, — проговорил он наконец, в упор глядя на своего помощника.

— Да, скверный, мучительный кашель, — ответил тот, — он меня очень беспокоит. Это скверное направление действует мне на глотку.

Капитан проглотил что-то, отошел, но через минуту вернулся и сказал:

— М-р Сэмен, мне было бы крайне жаль потерять такого ценного сотрудника, как вы, даже ради чьего-бы то ни было блага. В вашем кашле звучит что-то жесткое, очень неприятное, и если вы действительно думаете, что это из-за скверного направления, то я готов взять прежний курс.

Помощник горячо поблагодарил его и собрался уже дать соответствующее распоряжение, как вдруг один из людей закричал с мачты:

— Ahoy! Лодка с правого борта!

Капитан вздрогнул, точно подстреленный,

и взбежал по такелажу со своим биноклем. Он почти тотчас же спустился обратно к нам; лицо его горело от волнения и радости.

— М-р Сэмен, — воскликнул он, — здесь, среди Атлантического океана, находится маленькая лодочка с люгерным парусом^[1]; на дне ее лежит какой-то несчастный. Что вы теперь скажете о моих голосах?

Сначала помощник не сказал ничего, но когда он вернулся к нам, поглядев в бинокль, каждому из нас было ясно, что его уважение к капитану сильно возросло.

— Это — чудо, сэр, — проговорил он, — и я век его не забуду. Ясно, что вы избраны свыше для это доброго дела.

Никогда не приходилось мне слышать от помощника подобных вещей, кроме одного раза, когда он после обеда вывалился через борт и завяз в илистом дне Темзы. Он сказал тогда, что его спасло провидение, но так как в то время, согласно таблице, был отлив, то по-моему, провидение было не при чем.

Сейчас он волновался не менее других, сам взял руль и направил пароход к лодке, а когда мы подошли ближе, то спустили свою шлюпку. Второй помощник капитана, я и еще трое людей прыгнули в нее и стали грести с таким расчетом, чтобы встретиться с той лодкой.

— Не обращайте внимания на лодку! Не стоит с ней возиться, — крикнул нам вдогонку капитан, — спасите только человека.

Могу сказать, что м-р Мак Миллан великолепно управлял рулем, и мы прекрасно подошли к лодке борт к борту, — лучше не надо. Двое из нас положили весла и крепко схватили ее. Мы увидели, что это обыкновеннейшая лодка, частично перекрытая; в отверстие виднелись плечи и голова какого-то мужчины; он крепко спал, и храп напоминал раскаты грома.

— Бедняга, — сказал м-р Мак Миллан, поднимаясь на ноги, — посмотрите, как он истощен.

Он схватил его за шиворот и пояс, и, будучи человеком могучего сложения, перетащил и бросил его в нашу лодку, которая подпрыгивала на волнах и терлась бортом о чужую. Тогда мы отпустили ее. Спасенный нами открыл глаза в то время, как м-р Мак Миллан переваливался с ним через скамейку и, заревев как бык, попытался перепрыгнуть обратно в свою лодку.

— Держи его! — крикнул второй помощник, — держи крепко! Он помешался, бедняга!

Судя по тому, как он дрался и орал, мы думали, что помощник прав. Это был приземистый, крепкий как железо человек; он кусался, бил ногами и руками изо всех сил, пока не удалось нам свалить его на дно, где мы его и удержали со свесившейся со скамейки головой.

— Полно, полно, бедняга, — успокаивал его второй помощник, — вы в хороших руках и спасены.

— Черт побери! — воскликнул тот, — что это за штуки? Где моя лодка, а? Где моя лодка?!.

Ему удалось приподнять голову; когда он увидел, что его лодка летит стрелой на расстоянии двух-трех сот ярдов от нашей, то им овладел страшный гнев, и он закричал, что если м-р Мак Миллан не прикажет догонять ее, то он зарежет его.

— Мы не можем возиться с вашей лодкой, — ответил помощник, — довольно было у нас хлопот вас-то спасти.

— Какой черт просил вас спасать меня? — ревел тот, — я заставлю вас заплатить мне за это, несчастные тупицы. Если только есть законы в Америке, вы познакомитесь с ними!

К этому времени мы уже подходили к кораблю, на котором были убавлены паруса; капитан стоял у борта и смотрел вниз на незнакомца с широкой, доброй улыбкой на лице, которая чуть не довела того до бешенства.

— Добро пожаловать, бедняга, — проговорил капитан, протягивая ему руку, как только он взобрался на борт.

— Вы — организатор этого безобразия? — свирепо спросил капитана незнакомец.

— Я вас не понимаю, — проговорил капитан с достоинством, вытягиваясь во весь свой рост.

— Вы послали своих людей утащить меня с моей лодки, пока я дремал? — проревел тот, — черт побери! Это ли еще не по-английски сказано?

— Неужели, — спросил капитан, — неужели вы жалеете, что мы не дали вам погибнуть в вашей маленькой лодке? Я слышал сверхъестественное предупреждение взять именно это направление, чтобы спасти вас, и вот ваша благодарность!

— Вот что, — сказал незнакомец, — мое имя — капитан Наскетт, и я делаю рекордное плавание Нью-Йорк — Ливерпуль на самом маленьком судне, которое когда-либо переплывало через Атлантический океан, а вы вдруг со своей проклятой назойливостью вмешиваетесь в это дело и губите его. Если вы думаете, что я позволю вам похитить себя для того, чтобы сбылись ваши идиотские предсказания, то вы ошибаетесь. Для таких, как вы, существует закон. За похищение людей полагается наказание.

— Для чего же вы явились сюда в таком случае? — спросил капитан.

— Явился? — проревел капитан Наскетт, — какой то парень подъезжает к моей лодке с бандой уличных подонков, переодетых матросами, схватывает меня во сне, и вы меня спрашиваете, зачем я сюда явился?! Вот что, — будьте любезны на всех парусах догонять мою лодку и спустить меня в нее, и я сочту, что мы квиты, а если нет, то я предъявлю вам иск судебным порядком и сделаю вас в придачу