помолчи!
— Я молчал! Все лето молчал. Как и ты! Как и сотни чекистов. И вот меня за это…
— Молчи и копай! — все больше злясь, крикнул Костиков.
— Нет, уже скажу. Вот и ты… Думаешь, уцелеешь? Службой откупишься? Нет! Придет и твоя очередь…
— Молчать!
— Нет, уже скажу! Мы пауки в банке! Узнает Сталин…
Видимо, это было уже слишком. Невдалеке с винтовками наготове стояли бойцы охраны, полный тревожного внимания ждал у машины молчаливый шофер. Все с удивлением уставились в знакомого чекиста, копавшего себе могилу и говорившего что-то странное. Наконец Костиков приподнял пистолет, не прицеливаясь выстрелил два раза. Выпустив лопату, Сурвило будто сломался в коленях и боком осел на раскопанный песок.
— Добей же… — он выжал из себя чуть слышно.
Костиков сделал шаг вперед и выстрелил ему в голову. На траву и песок брызнуло серыми шариками мозгов.
— Возьмите туда, к остальным, — приказал он бойцам.
Закинув за спины длинные винтовки, бойцы взяли бывшего чекиста за руки, потянули к яме. Костиков пошел к машине.
Эта проклятая ночь совсем вымотала его силы. Заметно начала изменять выдержка, как ни старался он вести себя сдержанно. Казалось бы, несложная работа, но каждый день одно и то же. Везут и везут, будто баранов, когда уже будет этому конец? Вон сколько накопали ям за весну и лето. И сколько еще будет накопано новых…
Костиков окинул взглядом прогалину между сосенок на склоне — наверно, за осень заселят и ее. И просто где-нибудь здесь окажется и его яма…
В этой жизни все очень просто.
Перевод: Ванкарем Никифорович (обратно)
Примечания
1
Гремят, работают машины, Сияет в этот день народ. Пусть радостно гудят турбины, Идут ударники вперед!Перевод: Ванкарем Никифорович (обратно)