держалась вблизи, хотя я об этом и не подозревал, чуяла избушку и остерегалась человека. Этот умный зверь делал все, чтобы скрывать свои следы; не избегал он только маленьких двуногих и женщин. Когда женщины со своими детьми заготовляли олений мох на зиму или собирали ягоды, медведица проходила мимо, даже не ускоряя шага. Если же сюда приходил охотник, то она, казалось, проваливалась сквозь землю. Моего следа тоже было достаточно, чтобы возбудить ее недоверчивость.

Однажды совсем неожиданно пришел Хейка. Он пришел в сапогах с подвернутыми голенищами, в измазанном смолой кожаном жилете, с веселой улыбкой, свежевыбритый, коричневый от загара. Никто не дал бы ему шестидесяти лет.

Теперь мы жили вдвоем, разговаривали по-шведски, рыбачили и немножко иначе обставили избушку, сколотив вторую кровать. Новая досталась мне. Я положил на нее свежий мох и укрывался короткой оленьей шкурой. Меня не интересовало, почему пришел Хейка, но я был рад этому.

- Медведицу хочешь увидеть? - спросил он и засмеялся. Мы сидели за столом и с удовольствием ели принесенный им свежий хлеб. Откусив копченой форели, он продолжал:

- Едва ли ты ее увидишь, ты опоздал на два года. С тех пор, как здесь нет больше Марбу, она бродит только по тундури. Марбу был как собака, к твоему сведению, такова уж была его участь. Я не мог отнять его у медведицы и продать.

- Кто это Марбу? - спросил я. Хейка еще не успел рассказать мне о нем.

- Детеныш,- отозвался он, не отрываясь от своей форели.- Медвежонок, который вырос здесь.

В эту ночь мы сидели в лодке без дела, ветер носил нас по озеру, а Хейка рассказывал историю о медвежонке- великолепней и проще и рассказать нельзя. Я попытался записать эту историю с его слов и лишь в некоторых местах более подробно описал природу и жизнь других зверей, ведь Хейка не считал нужным рассказывать о том, что давно нам с ним знакомо.

Марбу был молодой бурый медведь в северофинском лесу.

УГОЛЬЩИК РАВДОЛА

Тайга и тундра везде одинаковы, так что о месте, где жил Равдола, много не расскажешь. Где-нибудь стояла его «гамма» - постройка в виде полушария, сооруженная из жердей, торфа и камня, а рядом с ней, вероятно, дымился костер для выжигания угля. Это не имеет значения для рассказа, поэтому Хейка едва упомянул о жилище. Важнее сам Равдола, угольщик, пропахший смолой и дымом больше, чем любой другой житель этой уединенной лесной местности. Никому не нужно было его бояться, хотя с тремя ножами за поясом и заросшим лицом он выглядел почти грозно. Кто знал Равдолу, тот охотно бывал у него в гостях.

Не думаю, что он когда-нибудь тяготился своим одиночеством. Эти люди, по-своему простые, добросердечные и гостеприимные, совсем не ищут приключений и не знают, что такое романтика. Если им приходится сидеть у костра, они довольны и этим, раз уж так сложились обстоятельства.

Равдола жил беззаботно, предоставляя дымиться своему костру и уступая охоту другим. Для себя он стрелял несколько куропаток, а иногда и лису, если она попадалась ему на дороге. Бес его, видимо, попутал, когда он вдруг прицелился, да и выстрелил в одну старую медведицу. Этот выстрел, как будет видно, принес смерть не ей, а ему.

«Она нюхала меня,- так говорил Равдола, не знавший охотничьих выражений.- У меня, должно быть, свой собственный запах, потому что она долго стояла и не знала, кто перед ней. Стрелял ты когда-нибудь в медвежью голову через глаз, Хейка? Я нет. Поэтому я стрельнул неправильно и лишь немножко поцарапал ее».

Равдола пришел к Хейке. Он искал медведицу. Может быть, она лежала где-нибудь раненая и подыхала. Он искал ее три дня.

У Хейки была собака - хорошая лайка, натасканная по лосю, которая шла также и на медведей. С ней он возобновил поиски. Но медведица как сквозь землю провалилась. Ни малейшего следа не осталось от нее.

- Вероятно, я скорее убил бы пять других, чем эту истекающую кровью старуху,- сказал Хейка, втягивая леску и бросая в лодку форель.- Я не изверг, Эрих, и не люблю, чтобы зверь медленно околевал. Равдола сделал бы лучше, предоставив это дело мне, я бы с ней расправился как надо, а Равдоле дал бы порядочный кусок мяса. Но нет, он хотел охотиться на медведей, этот ребенок.

- Куда он ей попал? - спросил я.

- Он не мог сказать этого и она мне об этом не рассказала. Во всяком случае царапина была так глубока, что вынуждала ее лежать целыми днями.

С тех по р Равдола стал избегать всех крупных зверей.

МАРБУ, МЕДВЕЖОНОК

Я с самого начала называю его Марбу, потому что ведь позже его так звали. В глуши зверю кличка не нужна, но как только он попадает к нам, людям, он ее получает. Нужно же как-нибудь его называть. Медвежонка звали Марбу.

Сначала он лежал посреди широкой тундры полумертвый от голода и там бы, вероятно, нашел свой печальный конец, если бы не пришел Тулли, лайка Хейки. Тулли без церемоний шел на любого медведя. Он знал, что медведи драчуны и что ударов их лап нужно избегать. Волчком вертелся он вокруг свирепого зверя, скалил свои острые зубы и хватал его, где только мог. Выстрел Хейки обычно заканчивал борьбу и всякий раз валил медведя.

Почует Тулли медведя - кровь ударяет ему в голову. Так было и на этот раз. С налитыми кровью глазами подскочил он к бурому комку, неподвижно лежавшему в вереске. Но почему он не шевелился? Почему не вскакивал и не отбивался лапами?

Тулли остановился прямо перед медведем в ожидании боевых действий. Равнодушие Марбу поразило его. Или он узнал в этом беззащитном комке детеныша, не способного вести борьбу?

Хейка в это время находился в своей избушке у озера и очень удивился возбуждению прибежавшей собаки, которая, несомненно, обнаружила дичь и хотела сообщить об этом. Двумя часами позже он нашел медвежонка.

- Что мне было с ним делать? - продолжал Хейка свой рассказ.- Убивать нельзя никакого детеныша, тем более если он болен. Пришлось взять его с собой. Сначала он получил бутылку разбавленного сгущенного молока, потом еще одну, потом хлеб, сахар и снова молоко. На следующий день он был на ногах.

Тут Хейка посмотрел в тундру, пососал трубку и задумался. Откуда взялся медвежонок? Удрать он не мог, потому что старые медведи осторожны и редко удаляются от медвежат. Видимо, это был детеныш подстреленной Равдолой медведицы.

Хейка спрятал трубку, вернулся в избушку, посмотрел на комок бурого меха и назвал его Марбу.

- Почему именно Марбу? - спросил я.

- Ничего лучшего не пришло в голову, а человеческое имя я давать не хотел. Марбу - тоже имя, сказал я себе, он