мне зажженную газовую зажигалку. Прикурив, я поблагодарил его, уселся на место и затянулся.

— Я работаю здесь инструктором. В прежние времена профсоюзный инструктор приезжал в город и вручал рабочим бейсбольные биты, чтобы лупить штрейкбрехеров и депутатов. К счастью, теперь мы работаем не так. Произносим речи, распространяем листовки и брошюры, помогаем организовать переговоры рабочих с представителями администрации. Окончательное решение обычно принимают сами рабочие, которые путем голосования решают, остаться ли им в профсоюзе компании, или присоединиться к местному независимому и прочее, или вступить в федеральный профсоюз. В наши дни инструктор, работающий на местах, — представитель федерального профсоюза, призванный отвечать на вопросы и обеспечивать бесперебойную работу.

Он сделал паузу, как бы ожидая вопросов или замечаний, но мне нечего было сказать, и я просто кивнул. Не знаю, как он истолковал мой кивок, но во всяком случае продолжил:

— Другое отличие в том, что в наши дни мы непосредственно ни во что не вмешиваемся, не ездим на места, а лишь обеспечиваем устойчивый приток пропагандистских материалов в трудовые коллективы, которые могли бы примкнуть к федеральной организации. Инструктор отправляется в путь, только если его пригласят. — Деловая улыбка опять мелькнула на лице Уолтера. — Это означает, — продолжил он, — что большую часть времени мы просиживаем брюки здесь, в Вашингтоне, отвечая на письма. — Он указал зажатой в руке сигаретой на переполненную корзину для входящих бумаг. Корзина для исходящих была заполнена всего лишь наполовину.

— Именно этим мне предстоит заниматься? — спросил я. — Отвечать на письма?

— Не только. Сказать по правде, я наметил программу обучения для вас пока только на несколько первых недель. — Он постучал по стопке печатных материалов, лежащих на краю стола. — Прежде всего вам предстоит прочитать вот это, — сказал он. — Все эти чертовы проспекты, брошюры, листовки, которые мы рассылаем. Я хочу, чтобы вы знали все о нашем профсоюзе — когда, как и почему он был организован, что сделал с тех пор, и что делает сейчас, а также каковы его планы на будущее. Все это вы найдете в этих материалах.

— Должно быть, это интересно, — вежливо заметил я. Уолтер снова ухмыльнулся, на этот раз более естественно, ибо не мог долго притворяться.

— Намного интереснее, чем вы себе представляете, — сказал он. — История этого профсоюза полна захватывающих моментов. Я собирался выборочно показать вам документацию, намеревался вместе с вами посмотреть корреспонденцию прошлых лет, объяснить, как мы с ней работали и каковы были результаты этой работы. — Он откинулся на спинку своего вращающегося кресла. — Вот так я все распланировал, — сказал он. — Через месяц вы освоили бы целиком все мои функции, а я смог бы слоняться по пляжу.

Я улыбнулся ему в ответ, удивляясь, почему свой план он облек в форму сослагательного наклонения. Уолтер ответил на мой молчаливый вопрос, достав другую коричневую папку и протягивая ее мне через стол.

— Я получил это только вчера, — сказал он. Я взял папку и открыл ее. Внутри лежали скрепленные вместе три листка бумаги. Первый и третий были обычными среднего формата дешевыми бланками, с обеих сторон исписанными размашистым почерком с большой петлей у букв “b”, “d” и “I”. Второй листок по формату напоминал деловое письмо, копию машинописного текста. Я прочел все три листка в том порядке, в котором они были сложены.

"25 мая 1962 года

Уважаемые господа, маленькая брошюра, которую мне показал мой друг, натолкнула меня на мысль написать вам. В брошюре говорится о вступлении в Американский союз технического персонала и квалифицированных рабочих и о том, что недовольные нынешним положением дел члены местных профсоюзов могут написать вам и вы пришлете своего представителя, который поможет организовать местное отделение вашего союза.

Так вот, я хочу сказать вам, что здесь, в Уиттберге, как раз сложилась такая ситуация. Все больше рабочих с обувной фабрики “Макинтайр и К°” выражают недовольство условиями труда и сознают, что они не улучшатся, если мы не организуем местное отделение федерального союза, такого, как ваш. Если у вас сохранились архивы, то вы можете убедиться, что девять лет тому назад здесь уже была предпринята попытка организовать местное отделение АСИТПКР, но она закончилась неудачей, потому что рабочие решили остаться в отраслевом профсоюзе. К тому времени я работал на этой фабрике уже четырнадцать лет, и тогда я, как и все остальные, голосовал против присоединения к федеральному профсоюзу, но ситуация разительно изменилась с тех пор. Прежде всего, умер старый Уильям (Билл) Макинтайр, и владельцами компании стала целая орава его племянников и племянниц, которые отдали ее на откуп управляющим, а тем нет дела до рабочих. Во времена Макинтайра каждую пятницу после обеда любой рабочий мог прийти со своими претензиями в контору, потому что в этот день ее двери были открыты, и его за это не увольняли, а внимательно выслушивали. Именно Макинтайр построил больницу, стадион и дешевые дома для рабочих, вроде того, что я купил себе с помощью ссуды, выданной мне компанией, и в котором сейчас живу.

Но четыре года назад старик умер, и с тех пор все здесь летит к чертям. Управляющим нет никакого дела до рабочих, а владельцы компании, которые живут вдали отсюда, не знают наших нужд. Теперь по пятницам двери конторы не открываются, а управляющий Флейш прибрал к рукам профсоюз компании. Прими вы решение послать своего представителя, чтобы сделать еще одну попытку организовать местное отделение, вы обнаружите, что положение изменилось. Теперь я буду голосовать за него, да и все, кого я знаю, тоже. Поэтому и пишу вам, как было предложено в вашей брошюре, о которой я упомянул в начале письма: “Почему национальный профсоюз?”

Искренне ваш

Чарлз Р. Гамильтон

426, Четвертая улица,

Уиттберг, штат Нью-Йорк”.

"4 июня 1962 года

Чарлзу Р. Гамильтону, 426, Четвертая улица,

Уиттберг, штат Нью-Йорк

Уважаемый мистер Гамильтон, мы получили ваше письмо от 25 мая и благодарим вас за интерес, проявленный к АСИТПКР. Мы подняли архивные материалы и обнаружили, что девять лет назад мы предприняли попытку организовать местное отделение АСИТПКР при обувной фабрике Макинтайра и набрали семнадцать процентов голосов, в то время как восемьдесят три процента рабочих проголосовали за то, чтобы сохранить членство в профсоюзе компании. Откровенно говоря, мистер Гамильтон, я не припомню другого случая, когда бы мы терпели такое сокрушительное поражение. Должно быть, Билл Макинтайр действительно был хорошим