посмотрела на оружие. – Теперь уже нет.
Ева поднялась. На тротуаре, свернувшись клубком, лежал Саймон. Он звал свою маму, по его нарумяненным щекам текли слезы.
Он был жалок.
– Приведи полицейских, – сказала она Рорку. – Боюсь, я не смогу сдержаться.
– Я смогу. – К ним подошел Фини. – У нас с Макнабом телефоны были настроены на ту же линию, и мы все слышали. Мы прибыли буквально вслед за вами. – Он бросил взгляд на мостовую. – Хорошая работа, Даллас. Я оставлю его для тебя. А сейчас тебе следует навестить твою помощницу.
– Да, конечно. – Ева стерла со щеки кровь – то ли свою, то ли Саймона. – Спасибо, Фини.
Рорк обнял ее за плечи. В спешке ни один из них не успел накинуть пальто, ее блузка промокла насквозь, и Ева начала дрожать.
– Обойдем или – по пожарной лестнице?
– По пожарной лестнице. – Она посмотрела на металлическую лестницу над своей головой. – Так быстрее. Подсади меня, и я дам тебе фору в скорости.
Рорк взял ее за талию и подсадил на первую ступеньку.
– Я буду ждать тебя внизу около входа. Вам надо побыть немного вдвоем.
– Да, ты прав. – Она стояла на ступеньке лестницы, продуваемая насквозь ледяным ветром. – А ведь я не смогла сделать этого, Рорк. Думала, что смогу. Боялась, что смогу… Но когда пришло время, я не смогла!
– Я знаю. Ты взрослеешь, Ева. Полезай скорее, ты замерзла. Я буду в машине.
Спуститься из квартиры было намного легче, чем подняться в нее. Ева пару раз глубоко вздохнула, затем толкнула окно и встала на подоконник. Пибоди сидела на кровати, закутанная в одеяло. Макнаб обнимал ее за плечи. – С ней все в порядке, – проговорил молодой полицейский. – Этот гад не успел… Она только потрясена и в шоке. Я приказал полицейским пока не входить сюда. – Правильно. Мы здесь все контролируем, Макнаб. Иди домой и отдохни немного. – Я… Я могу прилечь на кушетке, – сказал он, искоса взглянув на Пибоди. – Нет, спасибо. Со мной все в порядке. Честное слово! – Я только… – Не зная, что делать и что говорить, Макнаб покраснел. – Даллас, когда мне представить вам рапорт обо всем, что здесь произошло? – Не раньше чем послезавтра. Празднуйте Рождество. Вы заслужили это. Он бросил быстрый взгляд на Еву. – Полагаю, мы все заслужили. Увидимся через пару дней. – А он милый, – глубоко и печально вздохнула Пибоди, когда Макнаб вышел из комнаты. – Он выставил всех за дверь, развязал меня и укутал. Закрыл окно, потому что страшно дуло. Такой холод! О боже! Она в ужасе закрыла лицо руками. – Может, вас отвезти в больницу? – встревожилась Ева. – Нет, я в порядке. Вы взяли его? – Да, я взяла его. Пибоди опустила руки. Она старалась держаться спокойно, но лихорадочный блеск глаз выдавал ее. – Он жив? – Да. – Хорошо. Я подумала… – И я тоже. Я не сделала этого, Пибоди! Ева увидела, что у ее помощницы из глаз вдруг хлынули слезы. – О боже! – пробормотала Пибоди. – Чёрт! Вот, началось. – Это хорошо. Поплачьте. Со слезами уходит напряжение и страх. Ева села на кровать и обняла ее. – Я так испугалась, так испугалась… Я не думала, что он такой сильный! Я не смогла достать оружие. – Вам надо было убежать. – А вы бы убежали? – Пибоди едва сдерживала дрожь. Они обе знали ответ. – Я не сомневалась, что вы придете мне на помощь. Я была уверена в этом. Но когда мы оказались в квартире, и он… Я решила, что вы не успеете. – Вы все сделали правильно. Вы тянули время разговорами и продержали его под дверью достаточно долго. – Ева хотела поддержать ее, похвалить за стойкость, но не находила слов. Вместо этого она встала. – Хотите, я дам вам успокоительное? Или, может быть, стимулятор? – Нет, думаю, что не стоит. Алкоголь и транквилизаторы плохо сочетаются, а я выпила с Макнабом пару стаканчиков. – Я пойду и выскажу патрульным полицейским все, что я о них думаю. К вам кого-нибудь позвать? – Нет. Пибоди заметила, как служебная дистанция между ними растет сантиметр за сантиметром, и ей это не понравилось. – Даллас, я извиняюсь за вчерашний вечер. – Сейчас неподходящее время обсуждать это. Пибоди уселась прямо и на секунду приоткрыла одеяло, в которое была закутана. – Как видите, я не в форме, поэтому говорю не как подчиненный со старшим офицером. А это означает, что я могу говорить все, что мне, черт побери, взбредет в голову! Да, мне не понравилось, что вы тогда сказали. Мне и сейчас это не нравится. Но я рада, что небезразлична для вас и что вы захотели дать мне это понять. Я не жалею, что набросилась на вас. Но сожалею, что не рассмотрела в ваших словах озабоченности друга. – Ладно. Но если вы когда-нибудь купите двенадцать жиголо, чтобы они переспали с вами вслепую, мне будут необходимы детали. Пибоди покраснела, потом позеленела. – Это была просто фантазия. Я не собираюсь, да и не смогу принять сразу двенадцать мужиков. Но сегодня вечером мне в голову пришла другая фантазия. Рорк видел меня голой. – Боже, Пибоди! – Сотрясаясь от смеха, Ева вновь обняла свою помощницу. – Вот теперь я вижу, что вы в порядке!
«Она выглядит такой суровой, – подумал Рорк, наблюдая, как Ева разговаривает с полицейскими перед домом. – Она – при исполнении обязанностей и полностью контролирует себя. Даже не верится, что она стоит растрепанная на ледяном ветру в одной промокшей блузке – так внимательно и почтительно слушают ее полицейские». Руки Евы были в крови, но она этого не замечала. Неожиданно Рорка захлестнула мощная волна любви. Он подошел и, взяв жену за руку, решительно повел к автомобилю. – Может быть, ты хочешь остаться с Пибоди? Ева поудобнее устроилась в кресле, всей кожей ощущая блаженное тепло. – С ней все в порядке. Она хороший полицейский. – И ты тоже. Он поднял ее лицо за подбородок и поцеловал нежным, страстным поцелуем. Ее глаза заблестели, и она положила ладонь на его руку. – Сколько сейчас времени? – Около полуночи. – Ну вот, наконец наступает это проклятое Рождество. – Ева обняла Рорка за шею и вернула ему столь же нежный поцелуй. – На память – в шкатулку. И, по традиции, счастливого Рождества!
Спуститься из квартиры было намного легче, чем подняться в нее. Ева пару раз глубоко вздохнула, затем толкнула окно и встала на подоконник. Пибоди сидела на кровати, закутанная в одеяло. Макнаб обнимал ее за плечи. – С ней все в порядке, – проговорил молодой полицейский. – Этот гад не успел… Она только потрясена и в шоке. Я приказал полицейским пока не входить сюда. – Правильно. Мы здесь все контролируем, Макнаб. Иди домой и отдохни немного. – Я… Я могу прилечь на кушетке, – сказал он, искоса взглянув на Пибоди. – Нет, спасибо. Со мной все в порядке. Честное слово! – Я только… – Не зная, что делать и что говорить, Макнаб покраснел. – Даллас, когда мне представить вам рапорт обо всем, что здесь произошло? – Не раньше чем послезавтра. Празднуйте Рождество. Вы заслужили это. Он бросил быстрый взгляд на Еву. – Полагаю, мы все заслужили. Увидимся через пару дней. – А он милый, – глубоко и печально вздохнула Пибоди, когда Макнаб вышел из комнаты. – Он выставил всех за дверь, развязал меня и укутал. Закрыл окно, потому что страшно дуло. Такой холод! О боже! Она в ужасе закрыла лицо руками. – Может, вас отвезти в больницу? – встревожилась Ева. – Нет, я в порядке. Вы взяли его? – Да, я взяла его. Пибоди опустила руки. Она старалась держаться спокойно, но лихорадочный блеск глаз выдавал ее. – Он жив? – Да. – Хорошо. Я подумала… – И я тоже. Я не сделала этого, Пибоди! Ева увидела, что у ее помощницы из глаз вдруг хлынули слезы. – О боже! – пробормотала Пибоди. – Чёрт! Вот, началось. – Это хорошо. Поплачьте. Со слезами уходит напряжение и страх. Ева села на кровать и обняла ее. – Я так испугалась, так испугалась… Я не думала, что он такой сильный! Я не смогла достать оружие. – Вам надо было убежать. – А вы бы убежали? – Пибоди едва сдерживала дрожь. Они обе знали ответ. – Я не сомневалась, что вы придете мне на помощь. Я была уверена в этом. Но когда мы оказались в квартире, и он… Я решила, что вы не успеете. – Вы все сделали правильно. Вы тянули время разговорами и продержали его под дверью достаточно долго. – Ева хотела поддержать ее, похвалить за стойкость, но не находила слов. Вместо этого она встала. – Хотите, я дам вам успокоительное? Или, может быть, стимулятор? – Нет, думаю, что не стоит. Алкоголь и транквилизаторы плохо сочетаются, а я выпила с Макнабом пару стаканчиков. – Я пойду и выскажу патрульным полицейским все, что я о них думаю. К вам кого-нибудь позвать? – Нет. Пибоди заметила, как служебная дистанция между ними растет сантиметр за сантиметром, и ей это не понравилось. – Даллас, я извиняюсь за вчерашний вечер. – Сейчас неподходящее время обсуждать это. Пибоди уселась прямо и на секунду приоткрыла одеяло, в которое была закутана. – Как видите, я не в форме, поэтому говорю не как подчиненный со старшим офицером. А это означает, что я могу говорить все, что мне, черт побери, взбредет в голову! Да, мне не понравилось, что вы тогда сказали. Мне и сейчас это не нравится. Но я рада, что небезразлична для вас и что вы захотели дать мне это понять. Я не жалею, что набросилась на вас. Но сожалею, что не рассмотрела в ваших словах озабоченности друга. – Ладно. Но если вы когда-нибудь купите двенадцать жиголо, чтобы они переспали с вами вслепую, мне будут необходимы детали. Пибоди покраснела, потом позеленела. – Это была просто фантазия. Я не собираюсь, да и не смогу принять сразу двенадцать мужиков. Но сегодня вечером мне в голову пришла другая фантазия. Рорк видел меня голой. – Боже, Пибоди! – Сотрясаясь от смеха, Ева вновь обняла свою помощницу. – Вот теперь я вижу, что вы в порядке!
«Она выглядит такой суровой, – подумал Рорк, наблюдая, как Ева разговаривает с полицейскими перед домом. – Она – при исполнении обязанностей и полностью контролирует себя. Даже не верится, что она стоит растрепанная на ледяном ветру в одной промокшей блузке – так внимательно и почтительно слушают ее полицейские». Руки Евы были в крови, но она этого не замечала. Неожиданно Рорка захлестнула мощная волна любви. Он подошел и, взяв жену за руку, решительно повел к автомобилю. – Может быть, ты хочешь остаться с Пибоди? Ева поудобнее устроилась в кресле, всей кожей ощущая блаженное тепло. – С ней все в порядке. Она хороший полицейский. – И ты тоже. Он поднял ее лицо за подбородок и поцеловал нежным, страстным поцелуем. Ее глаза заблестели, и она положила ладонь на его руку. – Сколько сейчас времени? – Около полуночи. – Ну вот, наконец наступает это проклятое Рождество. – Ева обняла Рорка за шею и вернула ему столь же нежный поцелуй. – На память – в шкатулку. И, по традиции, счастливого Рождества!